Главная / Стихи / Проза / Биографии

Поиск:
 

Классикару

Игрок (Федор Достоевский)


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30 


- Нет, бабушка, свои.

- То-то, не люблю теперешней глупой моды. Хороша ты очень. Я бы в тебя влюбилась, если б была кавалером. Чего замуж-то не выходишь? Но, однако, пора мне. И погулять хочется, а то все вагон да вагон... Ну что ты, все еще сердишься? - обратилась она к генералу.

- Помилуйте, тетушка, полноте! - спохватился обрадованный генерал, - я понимаю, в ваши лета...

- Cette vieille est tombee en enfance31, - шепнул мне Де-Грие.

- Я вот все хочу здесь рассмотреть. Ты мне Алексея Ивановича-то уступишь? - продолжала бабушка генералу.

- О, сколько угодно, но я и сам... и Полина и monsieur Де-Грие... мы все, все сочтем за удовольствие вам сопутствовать...

- Mais, madame, cela sera un plaisir32, - подвернулся Де-Грие с обворожительной улыбкой. ––––

31 - Эта старуха впала в детство (франц.).

32 - Но, сударыня, это будет удовольствие (франц.).

- То-то, plaisir. Смешон ты мне, батюшка. Денег-то я тебе, впрочем, не дам, - прибавила она вдруг генералу. - Ну, теперь в мой номер: осмотреть надо, а потом и отправимся по всем местам. Ну, подымайте.

Бабушку опять подняли, и все отправились гурьбой, вслед за креслами, вниз по лестнице. Генерал шел, как будто ошеломленный ударом дубины по голове. Де-Грие что-то соображал. M-lle Blanche хотела было остаться, но почему-то рассудила тоже пойти со всеми. За нею тотчас же отправился и князь, и наверху, в. квартире генерала, остались только немец и madame veuve Cominges.

Глава X

На водах - да, кажется, и во всей Европе - управляющие отелями и обер-кельнеры при отведении квартир посетителям руководствуются не столько требованиями и желаниями их, сколько собственным личным своим на них взглядом; и, надо заметить, редко ошибаются. Но бабушке, уж неизвестно почему, отвели такое богатое помещение, что даже пересолили: четыре великолепно убранные комнаты, с ванной, помещениями для прислуги, особой комнатой для камеристки и прочее, и прочее. Действительно, в этих комнатах неделю тому назад останавливалась какая-то grande duchesse, о чем, конечно, тотчас же и объявлялось новым посетителям, для придания еще большей цены квартире. Бабушку пронесли, или лучше сказать, прокатили по всем комнатам, и она внимательно и строго оглядывала их. Обер-кельнер, уже пожилой человек, с плешивой головой, почтительно сопровождал ее при этом первом осмотре.

Не знаю, за кого они все приняли бабушку, но, кажется, за чрезвычайно важную и, главное, богатейшую особу. В книгу внесли тотчас: "Madame la generale princesse de Tarassevitcheva"33, хотя бабушка никогда не была княгиней. Своя прислуга, особое помещение в вагоне, бездна ненужных баулов, чемоданов и даже сундуков, прибывших с бабушкой, вероятно, послужили началом престижа; а кресла, резкий тон и голос бабушки, ее эксцентрические вопросы, делаемые с самым не стесняющимся и не терпящим никаких возражений видом, одним словом, вся фигура бабушки - прямая, резкая, повелительная, - довершали всеобщее к ней благоговение. При осмотре бабушка вдруг иногда приказывала останавливать кресла, указывала на какую-нибудь вещь в меблировке и обращалась с неожиданными вопросами к почтительно улыбавшемуся, но уже начинавшему трусить обер-кельнеру. Бабушка предлагала вопросы на французском языке, на котором говорила, впрочем, довольно плохо, так что я обыкновенно переводил. Ответы обер-кельнера большею частию ей не нравились и казались неудовлетворительными. Да и она-то спрашивала все как будто не об деле, а бог знает о чем. Вдруг, например, остановилась пред картиною - довольно слабой копией с какого-то известного оригинала с мифологическим сюжетом. ––––

33 - Госпожа генеральша, княгиня Тарасевичева (франц.).

- Чей портрет?

Обер-кельнер объявил, что, вероятно, какой-нибудь графини.

- Как же ты не знаешь? Здесь живешь, а не знаешь. Почему он здесь? Зачем глаза косые?

На все эти вопросы обер-кельнер удовлетворительно отвечать не мог и даже потерялся.

- Вот болван-то! - отозвалась бабушка по-русски.

Ее понесли далее. Та же история повторилась с одной саксонской статуэткой, которую бабушка долго рассматривала и потом велела вынесть, неизвестно за что. Наконец пристала к обер-кельнеру: что стоили ковры в спальне и где их ткут? Обер-кельнер обещал справиться.

- Вот ослы-то! - ворчала бабушка и обратила все свое внимание на кровать.

- Эдакий пышный балдахин! Разверните его.

Постель развернули.

- Еще, еще, все разверните. Снимите подушки, наволочки, подымите перину.

Все перевернули. Бабушка осмотрела внимательно.

- Хорошо, что у них клопов нет. Все белье долой! Постлать мое белье и мои подушки. Однако все это слишком пышно, куда мне, старухе, такую квартиру: одной скучно. Алексей Иванович, ты бывай ко мне чаще, когда детей перестанешь учить.

- Я со вчерашнего дня не служу более у генерала, - ответил я, - и живу в отеле совершенно сам по себе.

- Это почему так?

- На днях приехал сюда один знатный немецкий барон с баронессой, супругой, из Берлина. Я вчера, на гулянье, заговорил с ним по-немецки, не придерживаясь берлинского произношения.

- Ну, так что же?

- Он счел это дерзостью и пожаловался генералу, а генерал вчера же уволил меня в отставку.

- Да что ж ты обругал, что ли, его, барона-то? (Хоть бы и обругал, так ничего!)

- О нет. Напротив, барон на меня палку поднял.

- И ты, слюняй, позволил так обращаться с своим учителем, - обратилась она вдруг к генералу, - да еще его с места прогнал! Колпаки вы, - все колпаки, как я вижу.

- Не беспокойтесь, тетушка, - отвечал генерал с некоторым высокомерно-фамильярным оттенком, - я сам умею вести мои дела. К тому же Алексей Иванович не совсем вам верно передал.

- А ты так и снес? - обратилась она ко мне.

- Я хотел было на дуэль вызвать барона, - отвечал я как можно скромнее и спокойнее, - да генерал воспротивился.

- Это зачем ты воспротивился? - опять обратилась бабушка к генералу. (А ты, батюшка, ступай, придешь, когда позовут, - обратилась она тоже и к обер-кельнеру, - нечего разиня-то рот стоять. Терпеть не могу эту харю нюрнбергскую!) - Тот откланялся и вышел, конечно, не поняв комплимента бабушки.

- Помилуйте, тетушка, разве дуэли возможны? - отвечал с усмешкой генерал.

- А почему невозможны? Мужчины все петухи; вот бы и дрались. Колпаки вы все, как я вижу, не умеете отечества своего поддержать. Ну, подымите! Потапыч, распорядись, чтоб всегда были готовы два носильщика, найми и уговорись. Больше двух не надо. Носить приходится только по лестницам, а по гладкому, по улице - катить, так и расскажи; да заплати еще им вперед, почтительнее будут. Ты же сам будь всегда при мне, а ты, Алексей Иванович, мне этого барона покажи на гулянье: какой такой фон-барон, хоть бы поглядеть на него. Ну, где же эта рулетка?

Я объяснил, что рулетки расположены в воксале, в залах. Затем последовали вопросы: много ли их? много ль играют? целый ли день играют? как устроены? Я отвечал, наконец, что всего лучше осмотреть это собственными глазами, а что так описывать довольно трудно.

- Ну, так и нести прямо туда! Иди вперед, Алексей Иванович!

- Как, неужели, тетушка, вы даже и не отдохнете с дороги? - заботливо спросил генерал. Он немного как бы засуетился, да и все они как-то замешались и стали переглядываться. Вероятно, им было несколько щекотливо, даже стыдно сопровождать бабушку прямо в воксал, где она, разумеется, могла наделать каких-нибудь эксцентричностей, но уже публично; между тем все они сами вызвались сопровождать ее.

- А чего мне отдыхать? Не устала; и без того пять дней сидела. А потом осмотрим, какие тут ключи и воды целебные и где они. А потом... как этот, - ты сказала, Прасковья, - пуант, что ли?

- Пуант, бабушка.

- Ну пуант, так пуант. А еще что здесь есть?

- Тут много предметов, бабушка, - затруднилась было Полина.

- Ну, сама не знаешь! Марфа, ты тоже со мной пойдешь, - сказала она своей камеристке.

- Но зачем же ей-то, тетушка? - захлопотал вдруг генерал, - и, наконец, это нельзя; и Потапыча вряд ли в самый воксал пустят.

- Ну, вздор! Что она слуга, так и бросить ее! Тоже ведь живой человек; вот уж неделю по дорогам рыщем, тоже и ей посмотреть хочется. С кем же ей, кроме меня? Одна-то и нос на улицу показать не посмеет.

- Но, бабушка...

- Да тебе стыдно, что ли, со мной? Так оставайся дома, не спрашивают. Ишь, какой генерал; я и сама генеральша. Да и чего вас такой хвост за мной, в самом деле, потащится? Я и с Алексеем Ивановичем все осмотрю...

Но Де-Грие решительно настоял, чтобы всем сопутствовать, и пустился в самые любезные фразы насчет удовольствия ее сопровождать и прочее. Все тронулись.

- Elle est tombee en enfance, - повторял Де-Грие генералу, - seule elle fera des betises...34 - далее я не расслышал, но у него, очевидно, были какие-то намерения, а может быть, даже возвратились и надежды. ––––

34 - одна она наделает глупостей (франц.).

До воксала было с полверсты. Путь наш шел по каштановой аллее, до сквера, обойдя который вступали прямо в воксал. Генерал несколько успокоился, потому что шествие наше хотя и было довольно эксцентрично, но тем не менее было чинно и прилично. Да и ничего удивительного не было в том факте, что на водах явился больной и расслабленный человек, без ног. Но, очевидно, генерал боялся воксала: зачем больной человек, без ног, да еще старушка, пойдет на рулетку? Полина и m-lle Blanche шли обе по сторонам, рядом с катившимся креслом. M-lle Blanche смеялась, была скромно весела и даже весьма любезно заигрывала иногда с бабушкой, так что та ее наконец похвалила. Полина, с другой стороны, обязана была отвечать на поминутные и бесчисленные вопросы бабушки, вроде того: " Кто это прошел? какая это проехала? велик ли город? велик ли сад? это какие деревья? это какие горы? летают ли тут орлы? какая это смешная крыша?" Мистер Астлей шел рядом со мной и шепнул мне, что многого ожидает в это утро. Потапыч и Марфа шли сзади, сейчас за креслами, - Потапыч в своем фраке, в белом галстуке, но в картузе, а Марфа - сорокалетняя, румяная, но начинавшая уже седеть девушка - в чепчике, в ситцевом платье и в скрипучих козловых башмаках. Бабушка весьма часто к ним оборачивалась и с ними заговаривала. Де-Грие и генерал немного отстали и говорили о чем-то с величайшим жаром. Генерал был очень уныл; Де-Грие говорил с видом решительным. Может быть, он генерала ободрял; очевидно, что-то советовал. Но бабушка уже произнесла давеча роковую фразу: "Денег я тебе не дам". Может быть, для Де-Грие это известие казалось невероятным, но генерал знал свою тетушку. Я заметил, что Де-Грие и m-lle Blanche продолжали перемигиваться. Князя и немца-путешественника я разглядел в самом конце аллеи: они отстали и куда-то ушли от нас.


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30 

Скачать полный текст (294 Кб)
Перейти на страницу автора


Главная / Стихи / Проза / Биографии       Современные авторы - на серверах Стихи.ру и Проза.ру

Rambler's Top100
Rambler's Top100
© Литературный клуб. Все произведения, опубликованные на этом сервере, перешли в общественное достояние. Срок охраны авторских прав на них закончился и теперь они могут свободно копироваться в Интернете. Информация о сервере и контактные данные.