Главная / Стихи / Проза / Биографии

Поиск:
 

Классикару

Подросток (Федор Достоевский)


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84  85  86  87  88  89  90  91  92  93  94  95  96  97  98  99  100  101  102  103  104  105  106  107  108  109  110  111  112  113  114  115  116  117  118  119  120 


- Я знаю, что вы можете мне сделать множество неприятностей, - проговорила она, как бы отмахиваясь от его слов, - но я пришла не столько затем, чтобы уговорить вас меня не преследовать, сколько, чтоб вас самого видеть. Я даже очень желала вас встретить уже давно, сама... Но я встретила вас такого же, как и прежде, - вдруг прибавила она, как бы увлеченная особенною и решительною мыслью и даже каким-то странным и внезапным чувством.

- А вы надеялись увидеть другого? Это - после письма-то моего о вашем разврате? Скажите, вы шли сюда без всякого страху?

- Я пришла потому, что вас прежде любила; но, знаете, прошу вас, не угрожайте мне, пожалуйста, ничем, пока мы теперь вместе, не напоминайте мне дурных моих мыслей и чувств. Если б вы могли заговорить со мной о чем-нибудь другом, я бы очень была рада. Пусть угрозы - потом, а теперь бы другое... Я, право, пришла, чтоб вас минуту видеть и слышать. Ну а если не можете, то убейте меня прямо, но только не угрожайте и не терзайтесь передо мною сами, - заключила она, в странном ожидании смотря на него, точно и впрямь предполагая, что он может убить ее. Он встал опять со стула и, горячим взглядом смотря на нее, проговорил твердо:

- Вы уйдете отсюда без малейшего оскорбления.

- Ах да, ваше честное слово! - улыбнулась она.

- Нет, не потому только, что дано честное слово в письме, а потому, что я хочу и буду думать о вас всю ночь...

- Мучить себя?

- Я воображаю вас, когда я один, всегда. Я только и делаю, что с вами разговариваю. Я ухожу в трущобы и берлоги, и, как контраст, вы сейчас являетесь предо мною. Но вы всегда смеетесь надо мною, как и теперь... - он проговорил это как бы вне себя.

- Никогда, никогда не смеялась я над вами! - воскликнула она проникнутым голосом и как бы с величайшим состраданием, изобразившимся на лице ее. - Если я пришла, то я из всех сил старалась сделать это так, чтоб вам ни за что не было обидно, - прибавила она вдруг. - Я пришла сюда, чтоб сказать вам, что я почти вас люблю... Простите, я, может, не так сказала, - прибавила она торопливо.

Он засмеялся:

- Зачем вы не умеете притворяться? Зачем вы - такая простушка, зачем вы - не такая, как все... Ну как сказать человеку, которого прогоняешь: "почти люблю вас"?

- Я только не умела выразиться, - заторопилась она, - что я не так сказала; это потому, что я при вас всегда стыдилась и не умела говорить с первой нашей встречи. А если я не так сказала словами, что "почти вас люблю", то ведь в мысли это было почти так - вот потому я и сказала, хотя и люблю я вас такою... ну, такою общею любовью, которою всех любишь и в которой всегда не стыдно признаться...

Он молча, не спуская с нее своего горячего взгляда, прислушивался.

- Я, конечно, вас обижаю, - продолжал он как бы вне себя. - Это в самом деле, должно быть, то, что называют страстью... Я одно знаю, что я при вас кончен; без вас тоже. Все равно без вас или при вас, где бы вы ни были, вы все при мне. Знаю тоже, что я могу вас очень ненавидеть, больше, чем любить... Впрочем, я давно ни об чем не думаю - мне все равно. Мне жаль только, что я полюбил такую, как вы...

Голос его прерывался; он продолжал, как бы задыхаясь.

- Чего вам? вам дико, что я так говорю? - улыбнулся он бледной улыбкой. - Я думаю, что если б только это могло вас прельстить, то я бы простоял где-нибудь тридцать лет столпником на одной ноге... Я вижу: вам меня жаль; ваше лицо говорит: "Я бы полюбила тебя, если б могла, но я не могу"... Да? Ничего, у меня нет гордости. Я готов, как нищий, принять от вас всякую милостыню - слышите, всякую... У нищего какая же гордость?

Она встала и подошла к нему.

- Друг мой! - проговорила она, прикасаясь рукой к его плечу и с невыразимым чувством в лице, - я не могу слышать таких слов! Я буду думать о вас всю мою жизнь как о драгоценнейшем человеке, как о величайшем сердце, как о чем-то священном из всего, что могу уважать и любить. Андрей Петрович, поймите мои слова: ведь за что-нибудь я пришла же теперь, милый, и прежде и теперь милый, человек! Я никогда не забуду, как вы потрясли мой ум при первых наших встречах. Расстанемтесь же как друзья, и вы будете самою серьезнейшею и самою милою моею мыслью во всю мою жизнь!

- "Расстанемтесь, и тогда буду любить вас", буду любить - только расстанемтесь. Слушайте, - произнес он, совсем бледный, - подайте мне еще милостыню; не любите меня, не живите со мной, будем никогда не видаться; я буду ваш раб - если позовете, и тотчас исчезну - если не захотите ни видеть, ни слышать меня, только... только не выходите ни за кого замуж!

У меня сердце сжалось до боли, когда я услышал такие слова. Эта наивно унизительная просьба была тем жалчее, тем сильнее пронзала сердце, что была так обнаженна и невозможна. Да, конечно, он просил милостыню! Ну мог ли он думать, что она согласится? Меж тем он унижался до пробы: он попробовал попросить! Эту последнюю степень упадка духа было невыносимо видеть. Все черты лица ее как бы вдруг исказились от боли; но прежде чем она успела сказать слово, он вдруг опомнился.

- Я вас истреблю! - проговорил он вдруг странным, искаженным, не своим каким-то голосом.

Но ответила она ему тоже странно, тоже совсем каким-то не своим, неожиданным голосом:

- Подай я вам милостыню, - сказала она вдруг твердо, - и вы отмстите мне за нее потом еще пуще, чем теперь грозите, потому что никогда не забудете, что стояли предо мною таким нищим... Не могу я слышать от вас угроз! - заключила она почти с негодованием, чуть не с вызовом посмотрев на него.

- "От вас угроз", то есть - от такого нищего! Я пошутил, - проговорил он тихо, улыбаясь. - Я вам ничего не сделаю, не бойтесь, уходите... и тот документ из всех сил постараюсь прислать - только идите, идите! Я вам написал глупое письмо, а вы на глупое письмо отозвались и пришли - мы сквитались. Вам сюда, - указал он на дверь (она хотела было пройти через ту комнату, в которой я стоял за портьерой).

- Простите меня, если можете, - остановилась она в дверях.

- Ну что, если мы встретимся когда-нибудь совсем друзьями и будем вспоминать и об этой сцене с светлым смехом? - проговорил он вдруг; но все черты лица его дрожали, как у человека, одержимого припадком.

- О, дай бог! - вскричала она, сложив пред собою руки, но пугливо всматриваясь в его лицо и как бы угадывая, что он хотел сказать.

- Ступайте. Много в нас ума-то в обоих, но вы... О, вы - моего пошиба человек! я написал сумасшедшее письмо, а вы согласились прийти, чтоб сказать, что "почти меня любите". Нет, мы с вами - одного безумия люди! Будьте всегда такая безумная, не меняйтесь, и мы встретимся друзьями - это я вам пророчу, клянусь вам!

- И вот тогда я вас полюблю непременно, потому что и теперь это чувствую! - не утерпела в ней женщина и бросила ему с порога эти последние слова.

Она вышла. Я поспешно и неслышно прошел в кухню и, почти не взглянув на Настасью Егоровну, ожидавшую меня, пустился через черную лестницу и двор на улицу. Но я успел только увидать, как она села в извозчичью карету, ожидавшую ее у крыльца. Я побежал по улице.

Глава одиннадцатая

I.

Я прибежал к Ламберту. О, как ни желал бы я придать логический вид и отыскать хоть малейший здравый смысл в моих поступках в тот вечер и во всю ту ночь, но даже и теперь, когда могу уже все сообразить, я никак не в силах представить дело в надлежащей ясной связи. Тут было чувство или, лучше сказать, целый хаос чувств, среди которых я, естественно, должен был заблудиться. Правда, тут было одно главнейшее чувство, меня подавлявшее и над всем командовавшее, но... признаваться ли в нем? Тем более что я не уверен...

Вбежал я к Ламберту, разумеется, вне себя. Я даже испугал было его и Альфонсинку. Я всегда замечал, что даже самые забулдыжные, самые потерянные французы чрезмерно привержены в своем домашнем быту к некоторого рода буржуазному порядку, к некоторого рода самому прозаическому, обыденно-обрядному образу раз навсегда заведенной жизни. Впрочем, Ламберт очень скоро понял, что нечто случилось, и пришел в восторг, видя наконец меня у себя, обладая наконец мною. А он об этом только и думал, день и ночь, эти дни! О, как я ему был нужен! И вот, когда уже он потерял всю надежду, я вдруг являюсь сам, да еще в таком безумии - именно в том виде, в каком ему было надо.

- Ламберт, вина! - закричал я, - давай пить, давай буянить. Альфонсина, где ваша гитара?

Сцену я не описываю - лишнее. Мы пили, и я все ему рассказал, все. Он выслушал жадно. Я прямо, и сам первый, предложил ему заговор, пожар. Во-первых, мы должны были зазвать Катерину Николаевну к нам письмом...

- Это можно, - поддакивал Ламберт, схватывая каждое мое слово.

Во-вторых, для убедительности, послать в письме всю копию с ее "документа", так чтобы она могла прямо видеть, что ее не обманывают.

- Так и должно, так и надо! - поддакивал Ламберт, беспрерывно переглядываясь с Альфонсинкой.

В-третьих, зазвать ее должен был сам Ламберт, от себя, вроде как бы от неизвестного, приехавшего из Москвы, а я должен был привезти Версилова...

- И Версилова можно, - поддакивал Ламберт.

- Должно, а не можно! - вскричал я, - необходимо! Для него-то все и делается! - объяснил я, прихлебывая из стакана глоток за глотком. (Мы пили все трое, и, кажется, я один выпил всю бутылку шампанского, а они только делали вид.) - Мы будем сидеть с Версиловым в другой комнате (Ламберт, надо достать другую комнату!) - и, когда вдруг она согласится на все - и на выкуп деньгами, и на другой выкуп, потому что они все - подлые, тогда мы с Версиловым выйдем и уличим ее в том, какая она подлая, а Версилов, увидав, какая она мерзкая, разом вылечится, а ее выгонит пинками. Но тут надо еще Бьоринга, чтобы и тот посмотрел на нее! - прибавил я в исступлении.


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84  85  86  87  88  89  90  91  92  93  94  95  96  97  98  99  100  101  102  103  104  105  106  107  108  109  110  111  112  113  114  115  116  117  118  119  120 

Скачать полный текст (1187 Кб)
Перейти на страницу автора


Главная / Стихи / Проза / Биографии       Современные авторы - на серверах Стихи.ру и Проза.ру

Rambler's Top100
Rambler's Top100
© Литературный клуб. Все произведения, опубликованные на этом сервере, перешли в общественное достояние. Срок охраны авторских прав на них закончился и теперь они могут свободно копироваться в Интернете. Информация о сервере и контактные данные.