 |
|
|
- Нам с Христом себя не равнять - он Бог, а мы люди. Ты богохульствуешь.
- Нет, я не богохульствую,- отвечал Федор,- а я только говорю, что Христу надо следовать, и когда другие люди нашу доброту увидят, они скорее нашу веру любить станут. В этой доброте мы Христа своего всему миру явить можем на уважение.
Люди на это только больше рассердились, а среди них был один Никодим-мироварник (Мироварник - изготовляющий миро), который продавал миро,- он стал всем сказывать, что Федора грешно и слушать, потому что Федор теперь уже проклят, яко друг жидовинов, и Никодиму будто во сне явлено, что Федору дальше не будет ни в чем удачи, а нападут на него еще большие беды, и тому, кто с Федором водиться станет, тоже ни в чем удачи не будет.
Федор и этому не внимал и не боялся быть от всех покинутым, а рассуждал так, что он худа не делает, храня детскую дружбу с Абрамом, человеком честным, который свою веру держит, а чужой не порочит и даже хорошее в ней хорошим называет.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Абрам пришел к Федору и сказал без всякого гнева:
- Друг Федор, я узнал, что твои люди на тебя в большом неудовольствии за твое ко мне расположение. Как бы для тебя от этого худо не вышло.
А Федор отвечает:
- Друг Абрам, я люблю тебя и не могу делать иначе. В отрочьем веке нас с тобою было разбили, но теперь, в возрасте, мы этого над собой не допустим. Только душа моя ослабевает от больших несчастий. Неужели и вправду Бог меня кинул?
- Счастье и несчастье сменяются в жизни,- отвечал Абрам.- Бог, который создал и христианина, и еврея, и темного язычника, никому не открыл тайны судьбы их. Люди дерзки, когда они хотят проницать тайну Бога и толкуют по-своему, за что человеку от
Бога посылается счастье или несчастье. Это как по нашей, так и по вашей вере совсем не человеческое дело разбирать и раскладывать. Наше человеческое дело - помогать, чем можем, друг другу; к приязни нашей теперь подвален большой камень, а потому и тебе будет трудно, да и мне страшно, если тебя постигнет еще какое-нибудь бедствие. А потому, прошу тебя, не стесняйся дружбой ко мне и покажи, что ты мною .пренебрегаешь, а я в душе моей за это на тебя не обижусь.
В Федоре от этих слов даже сердце заныло.
- Нет,- говорит,- Абрам, ты мне друг от младых ногтей и никогда меня ничем не обидел, и я тебя не могу обидеть таким обхождением.
- Ну, смотри, как знаешь,- отвечал Абрам и, поцеловав Федора, добавил сквозь слезы: - Бог один знает, к чему эти испытания; но будем друг другу верны - и Бог не постыдит нашей верности.
Так друзья днем между собою говорили, а ночью собрались над их городом тучи, ударил с неба гром и спалил в одно мгновение дом Федора и все его амбары и кладовые, где у него лежали товары, которые он только что хотел посылать за море.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
После этой беды отшатнулись от Федора все, как от чумного, и стали верить, что с ним и знаться не следует, потому что на нем въяве гнев Божий.
Федор стоит на своем пожарище унылый и думает: "Мне ни от кого не будет помощи".
А знакомый голос кличет его из-за забора.
Федор поднял голову и видит лицо Абрама.
- Что ты тужишь? - говорит Абрам.- В беде надо скорей поправляться. А Федор отвечает:
- Нечем мне мою беду поправлять: я все дотла потерял и теперь мне не за что взяться.
- Я тебе денег дам взаймы на разживу.
- Ты смеешься, Абрам!
- Нет, не смеюсь.
- Мне теперь, чтобы поправиться, надо по крайней мере тысячу литр золота.
- А что ты с ними сделаешь?
- Я опять накупил бы цареградских товаров, отплыл бы в Александрию, там бы продал все за тройную цену и долг бы отдал, и себе бы нажил.
- Что же, это хорошо,- приходи и возьми себе у меня в долг тысячу литр золота.
- А кого же я тебе поставлю порукой, что я тебя не обману и долг отдам?
- Не надо мне поруки. Пусть будет нам наша детская дружба порукой. Федор говорит:
- Как люблю Иисуса Христа, так ручаюсь тебе, что я тебя не обману. А Абрам отвечает:
- Знаю, как ты Его почитаешь, и потому еще более теперь верю. Ты Его имя напрасно не скажешь. Иди и бери деньги.
- А если мне будет неудача и ты тогда станешь думать, что я Христом не подорожил?
- Нет, я знаю, что ты человек верный. Иди ко мне и бери скорей тысячу златииц, снаряжай корабль и плыви с товаром в Александрию.
Федор написал Абраму должную расписку и подписал ее, а Абрам отсчитал Федору тысячу златниц, и тот накупил нужных для Александрии цареградских товаров, нагрузил все на корабль, распростился и поплыл в Египет.
Все удивлялись, откуда Федор взял столько денег, чтобы так легко справиться, и говорили между собою: "Верно, у него деньги в земле были припрятаны". А Федор, когда настало время отчалить его кораблю, зашел к Абраму проститься и, благодаря его еще раз, сказал:
- Верь же, друг Абрам, что я тебя не обману и не поставлю в фальшь имени Иисуса. Абрам отвечал:
- Я не сомневаюсь. Добрый человек не может пристыжать того, кого любит и уважает, как своего учителя. Плыви с Богом, и, что бы с тобою ни случи-лося, я своего доверия не изменю.
А доверию Абрама суждено было выдерживать много испытаний.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Федор благополучно прибыл с цареградскими товарами в Александрию и очень хорошо расторговался. Выручил он столько денег, что мог заплатить весь долг Абраму и себе оставить. Но на обратном пути в Константинополь морская буря разбила его корабль, и сам Федор насилу спасся на бревне, а все его золото погибло.
Мимо шедшие корабельщики взяли Федора из воды, привезли в Константинополь и выпустили, как нищего.
Сошел Федор на землю, дождался ночи и, согнувшись под лохмотьями негодной одежды, которую дали ему на корабле, потащился к своему пожарищно-му пустырю, забился в погребичную яму и плачет.
Стыдно ему было даже в лицо Абраму взглянуть и рассказать, какой с его деньгами вышел худой оборот.
А Абрам сам узнал через людей о Федоровом возвращении и сейчас же пролез к нему в яму и говорит:
- Полно, Федор, что ты стыдишься? Беда над всяким может случиться. Не приходи в отчаяние. Я тебе верю и помню, что ты священное для тебя имя во свидетельство произнес. Ты Иисуса не обманешь, а я вот принес тебе еще тысячу златниц. Бери и начинай ' все дело наново.
Федор ни ушам, ни глазам своим не верил.
- Я,- говорит,- не могу принять.
- Отчего?
- Видишь сам: меня ужасные бедствия преследуют.
- Что же, тут-то тебе и надо мужаться, а друзьям твоим тебе помогать. Иди оденься в мою запасную одежду, бери тысячу златниц и принимайся опять за дело.
Федор отвечает:
- Я боюсь, что я с моею судьбой и тебя изнищу.
- Полно,- говорит Абрам,- что о судьбе спорить? Судьба никому не известна, а то, что ты за меня бит был от своих,- это мне известно, и я тебя не выдам в несчастии, да не презрен будет в людях жид яко раб Еговы, сотворившего небо и землю. Неужели ты за меня умел пострадать, а я будто того же снести не сумею? Бери деньги и ступай опять искать счастия. Одел Абрам Федора в свою запасную одежду; прежнюю долговую расписку переписали с одной тысячи на две, и Федор пошел снаряжаться.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В этот раз Федор накупил в Царьграде ароматной смолы и нагрузил ею целый корабль. Привез смолу в Александрию и с большим прибытком променял ее тамошним купцам на олово и поплыл с оловом в Ефес. В Ефесе на ту пору олово было очень надобно и в большом спросе. Федору дали 'за олово вес на вес красной меди. И стал Федор вдруг богат от этого выгодного промена и поплыл назад к Константинополю, радуясь, что теперь он с Абрамом рассчитается и сам снова будет жить непостыдно.
Но вышло все опять пребедственно: опять Федорове судно разбилось, и опять все его богатство потонуло. А из людей он только один спасся, и опять совсем голый, как мать родила, явился домой; добрался он до своего пепелища в Царьграде, сел в уголке темной погребной ямы и опять плачет. Опять приходит к нему Абрам и говорит:
- Ну, слушай ты, Федор! Извели мы с тобой денег много, две тысячи златниц, и все понапрасну:
надо их вернуть.
Федор отвечает:
- Как еще вернуть? Бедствия меня так и преследуют. Но что для меня всего тягостнее, ты можешь подумать, что я твои деньги скрыл и теперь притворяюсь бедным.
- Нет,- отвечает Абрам-жидовин,- ты всегда был честный человек, да и Иисусово имя ты не произнес бы напрасно. Я знаю, что ты Иисуса истинно почитаешь и никогда во лжи Его имя не упомянешь.
- Утешь тебя Бог, Абрам, что ты так обо мне думаешь! Правда твоя: я не помяну имени Иисуса Христа во лжи, хотя бы на меня еще большие пришли напасти, и рад я, что ты веришь, как я его почитаю.
- Ну и толковать нам не о чем. Вот тебе твоя старая расписка на две тысячи златниц. Сотри ее и напиши новую, в три тысячи, и поезжай в-третье.
Федор изумился.
- Благодарю,- говорит,- за твою добродетель, но мне уж и брать неохота. Верно, на мне есть какой особый грех, или в самом деле так надобно, чтобы люди разных вер друг другу не помогали.
- А вот для "того-то,- говорит Абрам,- я не хочу, чтобы ты так думал. Един Бог во вселенной, но суды Его разбирать не наше дело, а помогать друг другу есть наша обязанность. Пиши третью расписку на три тысячи литр золота и отплывай в-третье.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Федор, по настоянию Абрама, взял тысячу литр золота, сел на корабль и поехал в Кальварию. Удача ему опять пошла самая счастливая. В Кальварии он накупил пшеницы, по сребренику за решето, и отплыл с нею в Гундалы, а в Гундалах всю пшеницу продал по златнице за решето. Денег стало очень много, но Федор на том не остановился: в Гундалах он накупил хорошего виноградного вина по сребренику за мотру и поплыл с вином в Антиохию. Вино за дорогу переиграло, стало еще лучше, и Федор продал вино по златнице за мотру, которую купил всего по сребренику.
Скачать полный текст (44 Кб)
Перейти на страницу автора
|
|