Главная / Стихи / Проза / Биографии

Поиск:
 

Классикару

Зимний день (Николай Лесков)


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 


(Пейзаж и жанр)

Днем они сретают тьму и в полдень

ходят ощупью, как ночью.

Иова, V, 14

У Спаса бьют, у Николы звонят,

у старого Егорья часы говорят.

В.Даль (*1) (Присловие)

1

Зимний, северный день с небольшою оттепелью. Два часа. Рассвет не успел оглядеться, и опять смеркается.

В гостиной второй руки сидят за столом хозяйка и гостья. Хозяйка стара, и вид ее можно бы назвать почтенным, если бы на лице ее не отпечатлелось слишком много заботливости и искательности. Она зрела когда-то лучшие дни и еще не потеряла надежды их возвратить, но она не знает, что для этого надо сделать. Чтобы ничего не упустить, она готова быть всем на свете: это "сосуд", сформованный "в честь" и служащий ныне "сосудом в поношение". Гостья, которую застаем у этой хозяйки, тоже не молода. Во всяком случае, она уже дожила до тех лет, когда можно отказаться от игры в чувства, но она, кажется, от этого еще не отказалась. Эта женщина, без сомнения, была замечательно хороша собою, на теперь, когда она отцвела, от прежних красот остались только "боресты"; фигура ее, однако, еще гибка, и черты лица сохраняют правильность, а в выражении преобладает замечательная смешанность: то она смотрит тихою ланью, то вдруг эта лань взметнется брыкливою козой.

Бескорыстно увлекаться этою дамой уже нельзя, но, быть может, что-нибудь в этом роде еще возможно, если она поставит вопрос иначе. В своей манере держаться по отношению к солидной хозяйке гостья оттеняет что-то особенно теплое и почтительное, даже как бы дочернее, но эти дамы вовсе не родственницы. Их соединяет дружба, основанная не на одном согласии их вкусов, но и на единстве целей: их объединяет "metier" [ремесло (франц.)].

Теперь они пьют чай, который подан на гараховском сервизе, покрытом вязаным одеяльцем, и гостья сообщает хозяйке о том, что случилось замечательного, и о том, что "говорят". Говорят о соперничестве двух каких-то чудотворцев, а случилось нечто еще более интересное и достойное внимания: вчера совершенно неожиданно приехала из-за границы кузина Олимпия (*2). Это известная особа, она с давних пор посвятила себя "вопросам" и постоянно живет в чужих краях; но когда она приезжает сюда, она привозит с собою кучу новостей и "делает оживление". Ее жизнь есть нечто удивительное: она не богата. О, совсем не богата! Она даже не имеет решительно никаких средств, но при всем том она ни у кого не занимает и не жалуется на свое положение, а еще приносит своей стране очень много пользы.

Таких дам теперь, слава богу, есть несколько, но Олимпия занимает между ними самое видное место. У нее большое и прекрасное родство. Она родственница и тем двум дамам, которые здесь о ней разговаривают. Во всех глазах Олимпия - величина очень большая, и все ей верят, несмотря на предостережение, которое Диккенс делал против всех лиц, живущих неизвестными средствами.

Домой, на родину, Олимпия навертывается всегда внезапно и на короткое время: приедет, бросит взгляд, с одним, с другим повидается, "освежит ресурсы" и уедет снова. Многие говорят, что она очень талантлива, но, что еще важнее всего, она совершенно необходима.

Хозяйка на нее немножко недовольна и обращает внимание на то, как дует в окна. Кроме того, она сообщает, что Виктор Густавыч сожалеет еще, что Олимпия не хочет "ладить". Иначе она непременно стала бы очень необходима.

- Впрочем, это нимало не мешает Олимпии отлично себя держать, - заключает хозяйка, - так как Виктор Густавыч сам ни в чем не уверен. Это немало значит.

Гостья глядит глазами лани и этим взглядом отвечает, что она согласна, причем делает маленькое движение брыкливой козы и взглядывает на шезлонг, помещающийся перед камином между трельяжем и экраном.

В стороне от дам, в очень глубоком кресле за трельяжем, полулежит, скрестив на груди руки и закрыв глаза, миловидная девушка лет двадцати трех или четырех. Она, по-видимому, совсем не интересуется тем, о чем говорят дамы: она устала и отдыхает, а может быть, она даже спит. Эта девушка - племянница хозяйки; родные называют ее просто Лидия, а чужие Лидия Павловна. Она нелюбима в своей семье, потому что ведет себя не так, как хочется матери и братьям. Братья ее - блестящие офицеры, и один из них уже дрался на дуэли. Лидия не в фаворе тоже и у тетки, которую она зашла теперь навестить в кои-то веки, но и то не скрыла, что чувствует себя здесь не на своем месте.

Хозяйка посмотрела на Лидию и сказала:

- Она спит. Впрочем, - добавила она, - если б она и не спала, это ей все равно: она нимало не интересуется обществом. Что не касается их курсов, того ей и не надо. Но Олимпия, в которой я не отрицаю ее ума и связей, все-таки очень шлепнулась с тех пор, как она в свой прошлый приезд хотела развести историю с этими высеченными болгарами. Помните, какая тогда с этим было вышла чепуха. Они тогда прознали, что она едет, и сами наехали сюда в большом множестве и все рассказывали, что у них будто бы уже всех секут и что их самих будто тоже всех высекли. Олимпия хотела этим воспользоваться, но увлеклась, и когда с ней спорили, что они хвастаются, то она уверяла, что их будто здесь осматривали в какой-то редакции, и потом, чтобы поднять их значение, она хотела нарочно открыть с ними бал, но тогда стали говорить, что иностранки, пожалуй, не пойдут, потому что, знаете, с сечеными ведь некоторые не танцуют.

- Я помню это. И, как хотите, танцевать с сечеными... Это... это очень необыкновенно!

- Ну да! - продолжала хозяйка, - а после кто-то проведал, что это даже и затевать не надобно, потому что эти господа будто сами себя здесь секут в каком-то переулке, для того чтобы им удобнее было привлечь внимание... Говорили, что Олимпия будто это и знала... Это бог весть что такое!.. А потом опять оказалось, будто и это неправда, потому что в переулке их хоть и секли, но совсем не для этого, а их так лечил какой-то их компатриот, вроде массажа... Бог уж их знает, как и разобрать, что правда и что неправда.

- Да, это вышла какая-то путаница, в которой нельзя было ничего разобрать, кроме того, что их секли там и секли здесь.

- Вот именно - разгордьяж! И это повело к большой потере, потому что брат Лука рассердился и не только перестал давать денег на славянство, а даже не захотел и слушать. Он ведь, знаете, как осел упрям и прямо сказал: "Все обман!" - и не велел пускать к себе не только славян, а и самое Олимпию, и послал ей в насмешку перо.

- Какое перо?

- Не знаю какое, - говорили, будто сорочье перо, в шапочку.

- Да разве?

- Конечно! Вот, дескать, тебе, сорока, летай, и теперь никого не принимает.

- На каком это основании Лука Семеныч так дорого ценит свои приемы?

- Богат и ни у кого ничего не ищет, - вот и может не принимать, кого не хочет видеть.

- Но ведь у него никакого другого влияния и нет?

- Никакого. Но все боятся, что он их не примет.

Гостья понизила тон и спросила:

- Вы у него этой зимой были?

Хозяйка сделала отрицательный знак и проговорила:

- Он слишком колок.

- И Аркадий тоже, кажется, у него не бывает?

- Ни Аркадий, ни Валерий: он моих обоих сыновей ненавидит.

- Сварливый старик! Кого же он, однако, теперь принимает?

- Из всех родных к нему теперь вхожи только двое: брат Захар и вот она - Лида.

Гостья кивнула головой на трельяж и улыбнулась.

- Что он принимает Лидию Павловну - это я понимаю. Не принимать людей с весом и значением и ласкать племянницу-фельдшерицу, которая идет наперекор общественным традициям, - это в его вкусе. Так Лука Семеныч манкирует тем, кто желал бы быть у него принят. Но почему из всех родных второе исключение предоставлено Захару Семенычу? Наш милый генерал такой же, как и все мы, бедный грешник.

- Старик Захарушку щадит: "Он, - говорит, - наш брат Захар, наказан в сытость за якшательство с дурными людьми. Пусть бог простит, что он себе устроил".

- Ах, вот что!

Девушка за трельяжем пошевелилась. Дамы это заметили, и гостья, улыбнувшись, промолвила тихо:

- Неужели она опять уснет?

- Наверное, - отвечала хозяйка. - Она так повсеместно: придет, поспит и побежит в свою вонючку "совершать свое дело - потрошить чье-то мертвое тело" (*3). Но, однако, надо сказать, что Бертенсон (*4) их отлично держит в руках, особенно с тех пор, как они его огорчили.

- Но ведь и он их потом проучил...

- Это правда, но они все-таки от него много терпят.

- Но отчего же Лидии Павловне дома не спать?

- Хаос в семье, все друг другу не нравятся, ей неприятно слышать, что говорят ее братья о гиппических конкурсах (*5) и дуэлях, а тем неприятно, что она потрошит мертвое тело, да и матери неприятно слышать, чем она занята, вот и идет весь дом - кто в лес, кто по дрова... Но зато брат Лука ее очень ласкает и даже посылает ей цветы в вонючку.

Гостья кивнула на спящую и тихо спросила:

- Она ведь скоро кончит и будет фельдшеричка?

- Да.

- Мне помнится, она еще давно как будто бы училась перевязкам?

- Ах, ее ученьям несть конца: и гимназия, и педагогия, и высшие курсы - все пройдено, и серьги из ушей вынуты, и корсет снят, и ходит девица во всей простоте.

- По-толстовски?

- Мм... Ну, к Толстому, знаете... молодежь к нему теперь уже совсем охладевает. Я говорила всегда, что это так и будет, и нечего бояться: "не так страшен черт, как его малютки".

Гостья улыбнулась и заметила:

- Это правда: он надоел своей моралью, но ведь было время, что вы не держались этой пословицы, а раньше и сами к нему были пристрастны.

- Я? Да, я переменилась, и я этого и не скрываю. Я всегда очень любила чтение и тогда во всех отношениях была за Толстого. Его Наташа, например! Да разве это не прелесть? Это был мой идол и мое божество! И это так увлекательно, что я не заметила, где там излит этот весь его крайний реализм - про эти пеленки с детскими пятнами (*6). Что же такое? Дети мараются. Без этого им нельзя, и это не производило на меня ничего отвратительного, как на прочих. Или вспомните потом, как у него описан этот Александр Первый.


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 

Скачать полный текст (108 Кб)
Перейти на страницу автора


Главная / Стихи / Проза / Биографии       Современные авторы - на серверах Стихи.ру и Проза.ру

Rambler's Top100
Rambler's Top100
© Литературный клуб. Все произведения, опубликованные на этом сервере, перешли в общественное достояние. Срок охраны авторских прав на них закончился и теперь они могут свободно копироваться в Интернете. Информация о сервере и контактные данные.