Главная / Стихи / Проза / Биографии

Поиск:
 

Классикару

На ножах (Николай Лесков)


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84  85  86  87  88  89  90  91  92  93  94  95  96  97  98  99  100  101  102  103  104  105  106  107  108  109  110  111  112  113  114  115  116  117  118  119  120  121  122  123  124  125  126  127  128  129  130  131  132  133  134  135  136  137  138  139  140  141  142  143  144  145  146  147  148  149  150  151  152  153  154  155  156  157  158  159  160  161  162  163  164  165 


Через час после своего приезда Павел Николаевич, освежившись в прохладной ванне, сидел в одном белье пред дорожным зеркалом в серебряной раме и чистил костяным копьецом ногти.

Горданов вообще человек не особенно представительный: он не высок ростом, плечист, но не толст, ему тридцать лет от роду и столько же и по виду; у него правильный, тонкий нос; высокий, замечательно хорошо развитый смелый лоб; черные глаза, большие, бархатные, совсем без блеска, очень смышленые и смелые. Уста у него свежие, очерченные тонко и обрамленные небольшими усами, сходящимися у углов губ с небольшою черною бородкой. Кисти ослепительно белых рук его малы и находятся в некоторой дисгармонии с крепкими и сильно развитыми мышцами верхней части. Говорит он голосом ровным и спокойным, хотя левая щека его слегка подергивается не только при противоречиях, но даже при малейшем обнаружении непонятливости со стороны того, к кому относится его речь.

- Человек! как вас зовут? - спросил он своего нового слугу после того, как выкупавшись и умывшись сел пред зеркалом.

- Ефим Федоров, ваше сиятельство, - отвечал ему лакей, униженно сгибаясь пред ним.

- Во-первых, я вас совсем не спрашиваю, Федоров вы или Степанов, а во-вторых, вы не смейте меня называть "вашим сиятельством". Слышите?

- Слушаю-с.

- Меня зовут Павел Николаевич.

- Слушаю-с, Павел Николаевич.

- Вы всех знаете здесь в городе?

- Как вам смею доложить... город большой.

- Вы знаете Бодростиных?

- Помилуйте-с, - отвечал, сконфузясь, лакей.

- Что это значит?

- Как же не знать-с: предводитель!

- Узнайте мне: Михаил Андреевич Бодростин здесь в городе или нет?

- Наверное вам смею доложить, что их здесь нет, - они вчера уехали в деревню-с.

- В Рыбецкое?

- Так точно-с.

- Вы это наверно знаете?

- У нас здесь на дворе почтовая станция: вчера они изволили уехать на почтовых.

- Все равно: узнайте мне, один он уехал или с женой?

- Супруга их, Глафира Васильевна, здесь-с. Они, не больше часу тому назад, изволили проехать здесь в коляске.

Горданов лениво встал, подошел к столу, на котором был расставлен щегольской письменный прибор, взял листок бумаги и написал: "Я здесь к твоим услугам: сообщи, когда и где могу тебя видеть".

Запечатав это письмо, он положил его под обложку красиво переплетенной маленькой книжечки, завернул ее в бумагу, снова запечатал и велел лакею отнести Бодростиной. Затем, когда слуга исчез, Горданов сел перед зеркалом, развернул свой бумажник, пересчитал деньги и, сморщив с неудовольствием лоб, долго сидел, водя в раздумьи длинною ручкой черепаховой гребенки по чистому, серебристому пробору своих волос.

В это время в дверь слегка постучали.

Горданов отбросил в сторону бумажник и, не поворачиваясь на стуле, крикнул:

- Войдите!

Ему видно было в зеркало, что вошел Висленев.

- Фу, фу, фу, - заговорил Иосаф Платонович, бросая на один стул пальто, на другой шляпу, на третий палку. - Ты уже совсем устроился?

- Как видишь, сижу на месте.

- В полном наряде и добром здоровье!

- Даже и в полном наряде, если белье, по-твоему, составляет для меня полный наряд, - отвечал Горданов.

- Нет, в самом деле, я думал, что ты не разобрался.

- Рассказывай лучше, что ты застал там у себя и что твоя сестра?

- Сестра еще похорошела.

- То была хороша, а теперь еще похорошела?

- Красавица, брат, просто волшебная красавица!

- Наше место свято! Ты меня до крайности интересуешь похвалами ее красоте.

- И не забудь, что ведь нимало не преувеличиваю.

- Ну, а твоя, или ci-devant {Прежняя (фр.).} твоя генеральша... коварная твоя изменница?

- Ну, та уж вид вальяжный имеет, но тоже, черт ее возьми, хороша о ею пору.

- За что же ты ее черту-то предлагаешь? Расскажи же, как вы увиделись, оба были смущены и долго молчали, а потом...

- И тени ничего подобного не было.

- Ну ты непременно, чай, пред ней балет протанцевал, дескать: "ничтожество вам имя", а она тебе за это стречка по носу?

- Представь, что ведь в самом деле это было почти так.

- Ну, а она что же?

- Вообрази, что ни в одном глазу: шутит и смеется.

- В любви клянется и изменяет тут же шутя?

- Ну, этого я не сказал.

- Да этого и я не сказал; а это из Марты, что ли, - не помню. А ты за которой же намерен прежде приударить?

Висленев взглянул на приятеля недоумевающим взглядом и переспросил:

- То есть как за которою?

- То есть за которою из двух?

- Позволь, однако, любезный друг, тебе заметить, что ведь одна из этих двух, о которых ты говоришь, мне родная сестра!

- Тьфу, прости, пожалуйста, - отвечал Павел Николаевич: - ты меня с ума сводишь всеми твоими рассказами о красоте, и я, растерявшись, горожу вздор. Извини, пожалуйста: а уж эту последнюю глупость я ставлю на твой счет.

- Можешь ставить их на мой счет сколько угодно, а что касается до ухаживанья, то нет, брат, я ни за кем: я, братец, тон держал, да, серьезный тон. Там целое общество я застал: тетка, ее муж, чудак, антик, нигилист чистой расы...

- Скажи, пожалуйста! а здесь и они еще водятся? Висленев посмотрел на него пристально и спросил:

- А отчего же им не быть здесь? Железные дороги... Да ты постой... ведь ты его должен знать.

- Откуда и почему я это должен?

- А помнишь, он с Бодростиным-то приезжал в Петербург, когда Бодростин женился на Глафире? Такой... бурбон немножко!

- Hoc с красниной?

- Да, на нутро немножко принимает.

- Ну помню: как бишь его фамилия?

- Форов.

- Да, Форов, Форов, - меня всегда удивляла этимология этой фамилии. Ну, а еще кто же там у твоей сестры?

- Один очень полезный нам человек.

- Нам? - удивился Горданов.

- Да; то есть тебе, самый влиятельный член по крестьянским делам, некто Подозеров. Этого, я думаю, ты уж совсем живо помнишь?

- Подозеров?.. я его помню? Откуда и как: расскажи, сделай милость.

- Господи! Что ты за притворщик!

- Во-первых, ты знаешь, я все и всех позабываю. Рассказывай: что, как, где и почему я знал его?

- Изволь: я только не хотел напоминать тебе неприятной истории: этот Подозеров, когда все мы были на четвертом курсе, был распорядителем в воскресной школе.

Горданов спокойно произнес вопросительным тоном:

- Да?

- Ну да, и... ты, конечно, помнишь все остальное?

- Ничего я не помню.

- История в Ефремовском трактире?

- И никакой такой истории не помню, - холодно отвечал Горданов, прибирая волосок к волоску в своей бороде.

- Так я тебе ее напомню.

- Сделай милость.

- Мы зашли туда все вчетвером: ты, я, Подозеров и Форов, прямо с бодростинской свадьбы, и ты хотел, чтобы был выпит тост за какое-то родимое пятно на плече или под плечом Глафиры Васильевны.

- Ты, друг любезный, просто лжешь на меня; я не дурак и не могу объявлять таких тостов.

- Да; ты не объявлял, но ты шепнул мне на ухо, а я сказал.

- Ах ты сказал... это иное дело! Ты ведь тоже тогда на нутро брал, тебе, верно, и послышалось, что я шептал. Ну, а что же дальше? Он, кажется, тебя побил, что ли?

- Ну, вот уж и побил! ничего подобного не было, но он заставил меня сознаться, что я не имею права поднимать такого тоста.

- Однако он, значит, мужчина молодец! Ну, ты, конечно, и сознался?

- Да; по твоему же настоянию и сознался: ты же уговорил меня, что надо беречь себя для дела, а не ссориться из-за женщин.

- Скажи, пожалуйста: как это я ничего этого не помню?

- Ну полно врать: помнишь! Прекрасно ты все помнишь! Еще по твоему же совету... ты же сказал, что ты понимаешь одну только такую дуэль, по которой противник будет наверняка убит. Что, не твои это слова?

- Ну, без допроса, - что же дальше?

- Пустили слух, что он доносчик.

- Ничего подобного не помню.

- Ты, Павел Николаич, лжешь! это все в мире знают.

- Ну да, да, Иосаф Платоныч, непременно "все в мире", вы меньшею мерой не меряете! Ну и валяй теперь, сыпь весь свой дикционер: "всякую штуку", "батеньку" и "голубушку"... Эх, любезный друг! сколько мне раз тебе повторять: отучайся ты от этого поганого нигилистического жаргона. Теперь настало время, что с порядочными людьми надо знаться.

- Ну, так просто: все знают.

- Ошибаешься, и далеко не все: вот здешний лакей, знающий здесь всякую тварь, ничего мне не доложил об этаком Подозерове, но вот в чем дело: ты там не того?..

- Что такое?

- Балет-то танцевал, а, надеюсь, не раскрывался бутоном?

- То есть в чем же, на какой предмет, и о чем я могу откровенничать?

Ты ведь черт знает зачем меня схватил и привез сюда; я и сам путем ничего иного не знаю, кроме того, что у тебя дело с крестьянами.

- И ты этого, надеюсь, не сказал?

- Нет, это-то, положим, я сказал, но сказал умно: я закинул только слово. Горданов бросил на него бархатный взгляд, обдававший трауром, и внятно, отбивая каждое слово от слова, протянул:

- Ты это сказал? Ты, милый, умен как дьякон Семен, который книги продал, да карты купил. И ты претендуешь, что я с тобой не откровенен" Ты досадуешь на свою второстепенную роль. Играй, дружок, первую, если умеешь.

- Паша, я ведь не знаю, в чем дело?

- Дело в истине, изреченной в твоей детской прописи: "истинный способ быть богатым состоит в умерении наших желаний". Не желай ничего знать более того, что тебе надо делать в данную минуту.

- Позволь, голубушка, - отвечал Висленев, перекатывая в руках жемчужину булавки Горданова. - Я тебя очень долго слушал.

- И всегда на этом выигрывал.

- Кроме одного раза.

- Какого?

- Моей женитьбы.

- Что же такое? и тут, кажется, обмана не было: ты брал жену во имя принципа. Спас женщину от родительской власти.

- То-то, что все это вышло вздор: не от чего ее было спасать.


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84  85  86  87  88  89  90  91  92  93  94  95  96  97  98  99  100  101  102  103  104  105  106  107  108  109  110  111  112  113  114  115  116  117  118  119  120  121  122  123  124  125  126  127  128  129  130  131  132  133  134  135  136  137  138  139  140  141  142  143  144  145  146  147  148  149  150  151  152  153  154  155  156  157  158  159  160  161  162  163  164  165 

Скачать полный текст (1631 Кб)
Перейти на страницу автора


Главная / Стихи / Проза / Биографии       Современные авторы - на серверах Стихи.ру и Проза.ру

Rambler's Top100
Rambler's Top100
© Литературный клуб. Все произведения, опубликованные на этом сервере, перешли в общественное достояние. Срок охраны авторских прав на них закончился и теперь они могут свободно копироваться в Интернете. Информация о сервере и контактные данные.