Главная / Стихи / Проза / Биографии

Поиск:
 

Классикару

На ножах (Николай Лесков)


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84  85  86  87  88  89  90  91  92  93  94  95  96  97  98  99  100  101  102  103  104  105  106  107  108  109  110  111  112  113  114  115  116  117  118  119  120  121  122  123  124  125  126  127  128  129  130  131  132  133  134  135  136  137  138  139  140  141  142  143  144  145  146  147  148  149  150  151  152  153  154  155  156  157  158  159  160  161  162  163  164  165 


Литератор и ростовщик Тихон Ларионович, знавший толк во всех таких делах, только языком почмокал, узнав, как учредила себя Казимира.

- После Бодростиной это положительно второй смелый удар, нанесенный обществу нашими женщинами, - объявил он дамам и добавил, что, соображая обе эти работы, он все-таки видит, что искусство Бодростиной выше, потому что она вела игру с многоопытным старцем, тогда как Казимира свершила все с молокососом; но что, конечно, здесь в меньшем плане больше смелости, а главное, больше силы в натуре: Бодростина живая, страстная женщина, любившая Горданова сердцем горячим и неистовым, не стерпела и склонилась к нему снова, и на нем потеряла почти взятую ставку. Княгиня же Казимира Вахтерминская, обеспечась как следует на счет русского князя, сплыла в Варшаву, а оттуда в Париж, где, кажется, довольно плохо сдерживает свое обязательство не марать русское княжеское имя. По крайней мере так были уверены все служащие в конторе банкира К*, откуда княгиня получала содержание, определенное ей от князя.

И все это оправдывалось, и всему этому следовали с завистью, с алчбой, лишь бы только удалось... Но такие фокусы нельзя часто повторять, и в этом их неудобство. Требуются постоянные усовершенствования, а изобретательные головы родятся не часто, и вот дело опять очутилось в заминке: браки попритихли.

Весталка Ванскок радовалась и с язвительной доброжелательностию говорила, что необходимо, чтобы опять явился назад Горданов, а он вдруг, как по ее слову, и явился удивить собою Петербург, или сам ему удивиться.

Глава третья

Свой своего не узнал

Возвратись в Петербург после трехлетнего отсутствия, Горданов был уверен, что здесь в это время весь хаос понятий уже поосел и поулегся, - так он судил по рассказам приезжих и по тону печати, но стройность, ясность и порядок, которые он застал здесь на самом деле, превзошли его ожидания и поразили его. Никакой прежней раскольничьей нетерпимости и тени не было. Ученики в три года ушли много дальше своего учителя и представляли силу, которой ужаснулся сам Горданов. Какие люди! какие приемы! просто загляденье! Вот один уже заметное лицо на государственной службе; другой - капиталист; третий - известный благотворитель, живущий припеваючи на счет филантропических обществ; четвертый - спирит и сообщает депеши из-за могилы от Данта и Поэ; пятый - концессионер, наживающийся на казенный счет; шестой - адвокат и блистательно говорил в защиту прав мужа, насильно требующего к себе свою жену; седьмой литераторствует и одною рукой пишет панегирики власти, а другою - порицает ее. Все это могло поразить даже Горданова, и поразило. Ясно, что его обогнали и что ему, чтобы не оставаться за флагом, надо было сделать прыжок через все головы. Он и не сробел, потому что он тоже приехал не с простыми руками и с непустой головой: у него в заповедной сумке было спрятано мурзамецкое копье, от которого сразу должна была лечь костьми вся несметная рать и сила великая. Богатырю нашему только нужно было к тому копью доброе древко, и он немедленно же пустился поискать его себе в давно знакомом чернолеске.

Павел Николаевич вытребовал Ванскок, приветил ее, дал ей двадцать пять рублей на бедных ее староверческого прихода (которым она благотворила втайне) и узнал от нее, что литераторствующий ростовщик Тихон Кишенский развернул будто бы огромные денежные дела. Павел Николаевич в этом немножко поусомнился.

- На большие дела, голубка Ванскок, нужны и не малые деньги, - заметил он своей гостье, нежась пред нею на диване.

- А разве же у него их не было? - прозвенела в ответ Ванскок.

- Были? Вы "бедная пастушка, ваш мир лишь этот луг" и вам простительно не знать, что такое нынче называется порядочные деньги. Вы ведь небось думаете, что "порядочные деньги" это значит сто рублей, а тысяча так уж это на ваш взгляд несметная казна.

- Не беспокойтесь, я очень хорошо знаю, что значит несметная казна.

- Ну что же это такое, например, по-вашему?

- По-моему, это, например, тысяч двести или триста.

- Ага! браво, браво, Ванскок! Хорошо вы, я вижу, напрактиковались и кое-что постигаете.

Помадная банка сделала ироническую гримаску и ответила:

- Ужа-а-сно! есть что постигать!

- Нет, право, навострилась девушка хоть куда; теперь вас можно даже и замуж выдавать.

- Мне эти шутки противны.

- Ну, хорошо, оставим эти шутки и возвратимся к нашему Кишенскому.

- Он больше ваш, чем мой, подлый жид, которого я ненавижу.

- Ну, все равно, но дело в том, что ведь ему сотню тысяч негде было взять, чтобы развертывать большие дела. Это вы, дитя мое, легкомысленностью увлекаетесь.

- Отчего это?

- Оттого, что я оставил его два года тому назад с кассой ссуд в полтораста рублей, из которых он давал по три целковых Висленеву под пальто, да давал под ваши схимонашеские ряски.

- Ну и что же такое?

- Да вот только и всего, неоткуда ему было, значит, так разбогатеть. Я согласен, что с тех пор он мог удесятерить свой капитал, но усотерить...

- А он его утысячерил!

Горданов посмотрел снисходительно на собеседницу и, улыбаясь, проговорил:

- Не говорите, Ванскок, такого вздора.

- Это не вздор-с, а истина.

- Что ж это, стало быть, у него, по-вашему, теперь до полутораста тысяч?

- Если не больше, - спокойно ответила Ванскок.

- Вы сходите с ума, - проговорил тихо Горданов, снова потягиваясь на диване. - Я вам еще готов дать пятьдесят рублей на вашу богадельню, если вы мне докажете, что у Кишенского был источник, из которого он хватил капитал, на который бы мог так развернуться.

- Давайте пятьдесят рублей.

- Скажите, тогда и дам.

- Нет, вы обманете.

- Говорю вам, что не обману.

- Так давайте.

- Нет, вы прежде скажите, откуда Тишка взял большой капитал?

- Фигурина дала.

- Кто-о-о?

- Фигурина, Алина Фигурина, дочь полицейского полковника, который

тогда, помните, арестовал Висленева.

Горданов наморщил брови и с напряженным вниманием продолжал допрашивать:

- Что же эта Алина - вдова или девушка?

- Да она не замужем.

- Сирота, стало быть, и получила наследство?

- Ничуть не бывало.

- Так откуда же у нее деньги? Двести тысяч, что ли, она выиграла?

- Отец ее награбил себе денег.

- Да ведь то отец, а она-то что же такое?

- Она украла их у отца.

- Украла?

- Что, это вас удивляет? Ну да, она украла.

- Что ж она - воровка, что ли?

- Зачем воровка, она до сих пор честная женщина: отец ее был взяточник и, награбивши сто тысяч, хотел все отдать сыну, а Алине назначил в приданое пять тысяч.

- А она украла все!

- Не все, а она разделила честно: взяла себе половину.

- Пятьдесят тысяч!

- Да; а другую такую же половину оставила брату просвистывать с француженками у Борелей да у Дононов и, конечно, сделала это очень глупо.

- Вы бы ничего не оставили?

- Разумеется, у ее брата есть усы и шпоры, он может звякнуть шпорами

и жениться.

- А отец?

- У отца пенсион, да ему пора уж и издохнуть; тогда пенсион достанется Алинке, но она робка...

- Да... она робка? Гм!.. вот как вы нынче режете: она робка!.. то есть нехорошо ему чай наливает, что ли?

- Понимайте, как знаете.

- Ого-го, да вы взаправду здесь какие-то отчаянные стали,

- Когда пропали деньги, виновных не оказалось, - продолжала Ванскок после маленькой паузы.

- Да?

- Да; люди, прислуга их, сидели более года в остроге, но все выпущены, а виновных все-таки нет.

- Да ведь виновная ж сама Алина!

- Ну, старалась, конечно, не дать подозрения.

- Какое тут, черт, подозрение, уж не вы одни об этом знаете! А что же ее отец и брат, отчего же им это в носы не шибнуло?

- Может быть, и шибнуло, но на них узда есть - семейная честь. Их дорогой братец ведь в первостепенном полку служит, и нехорошо же для них, если сестрицу за воровство на Мытной площади к черному столбу привяжут; да и что пользы ее преследовать, денег ведь уж все равно назад не получить, деньги у Кишенского.

- У Кишенского!.. Все пятьдесят тысяч у Кишенского! - воскликнул

Горданов, раскрыв глаза так, как будто он проглотил ложку серной кислоты и у него от нее внутри все загорелось.

- Ну да, не класть же ей было их в банк, чтобы ее поймали, и не играть самой бумагами, чтобы тоже огласилось. Кишенский ей разрабатывает ее деньги - они в компании.

- А-а, в компании, - прошипел Горданов. - Но почему же она так ему верит? Ведь он ее может надуть как дуру.

- Спросите ее, почему она ему верит? Я этого не знаю.

- Любва, что ли, зашла?

- Даже щенок есть.

- Она замуж за него, может быть, собирается?

- Он женат.

Горданов задумался и через минуту произнес нараспев:

- Так вот вы какие стали, голубчики! А вы, моя умница, знаете ли, что подобные дела-то очень удобно всплывают на воду по одной молве?

- Конечно, знаю, только что же значит бездоказательная молва, когда старик признан сумасшедшим, и все его показание о пропаже пятидесяти тысяч принимается как бред сумасшедшего.

- Бред сумасшедшего! Он сумасшедший?

- Да-а-с, сумасшедший, а вы что же меня допрашиваете! Мы ведь здесь с вами двое с глаза на глаз, без свидетелей, так вы немного с меня возьмете, если я вам скажу, что я этому не верю и что верить здесь нечему, потому что пятьдесят тысяч были, они действительно украдены, и они в руках Кишенского, и из них уже вышло не пятьдесят тысяч, а сто пятьдесят, и что же вы, наконец, из всего этого возьмете?

- Но вы сами можете отсюда что-нибудь взять, любезная Ванскок! Вы можете взять, понимаете? Можете взять благородно, и не для себя, а для бедных вашего прихода, которым нечего лопать!

- Благодарю вас покорно за добрый совет; я пока еще не доносчица, - отвечала Ванскок.


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67  68  69  70  71  72  73  74  75  76  77  78  79  80  81  82  83  84  85  86  87  88  89  90  91  92  93  94  95  96  97  98  99  100  101  102  103  104  105  106  107  108  109  110  111  112  113  114  115  116  117  118  119  120  121  122  123  124  125  126  127  128  129  130  131  132  133  134  135  136  137  138  139  140  141  142  143  144  145  146  147  148  149  150  151  152  153  154  155  156  157  158  159  160  161  162  163  164  165 

Скачать полный текст (1631 Кб)
Перейти на страницу автора


Главная / Стихи / Проза / Биографии       Современные авторы - на серверах Стихи.ру и Проза.ру

Rambler's Top100
Rambler's Top100
© Литературный клуб. Все произведения, опубликованные на этом сервере, перешли в общественное достояние. Срок охраны авторских прав на них закончился и теперь они могут свободно копироваться в Интернете. Информация о сервере и контактные данные.