Главная / Стихи / Проза / Биографии

Поиск:
 

Классикару

Свои люди -- сочтемся. (Александр Островский)


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13 


связалась с вами,– сейчас видно: мещанская-то кровь!

Подхалюзин. Так-с! Скажите пожалуйста!

Устинья Наумовна. А коли так, я и смотреть на вас не хочу! Ни за какие

сокровища и водиться-то с вами не соглашусь! Кругом обегу тридцать верст, а

мимо вас не пойду! Скорей зажмурюсь да на лошадь наткнусь, чем стану глядеть

на ваше логовище! Плюнуть захочется, и то в эту улицу не заверну. Лопнуть на

десять частей, коли лгу! Провалиться в тартарары, коли меня здесь увидите!

Подхалюзин. Да вы, тетенька, легонько; а то мы и за квартальным пошлем.

Устинья Наумовна. Уж я вас, золотые, распечатаю: будете знать! Я вас

так по Москве-то расславлю, что стыдно будет в люди глаза показать!.. Ах я,

дура, дура, с кем связалась! Даме-то с званием-чином... Тьфу! Тьфу! Тьфу!

(Уходит.)

Подхалюзин. Ишь ты, расходилась дворянская-то кровь! Ах ты, господи!

Туда же чиновница! Вот пословица-то говорится: гром-то гремит не из тучи, а

из навозной кучи! Ах ты, господи! Вот и смотри на нее, дама какая!

Олимпиада Самсоновна. Охота вам была, Лазарь Елизарыч, с ней

связываться!

Подхалюзин. Да помилуйте, совсем несообразная женщина!

Олимпиада Самсон овна (глядит в окно) Никак тятеньку из ямы выпустили

– посмотрите, Лазарь Елизарыч!

Подхалюзин. Ну, нет-с: из ямы-то тятеньку не скоро выпустят; а надо

полагать, его в конкурс выписывали, так отпросился домой... Маменька-с! '"

Аграфена Кондратьевна! Тятенька идет-с!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ - ;

Те же, Болъшов и А графена Кондратьевна.

Аграфена Кондратьевна. Где он? Где он?1 Родные вы мои, голубчики вы

мои!

Целуются.

Подхалюзин. Тятенька, здравствуйте, наше почтение!

Аграфена Кондратьевна. Голубчик ты мой, Самсон Силыч, золотой ты мой!

Оставил ты меня сиротой на старости лет!

Большов. Полно, жена, перестань!

Олимпиада Самсоновна. Что это вы, маменька, точно по покойнике плачете!

Не бог знает что случилось.

Большов. Оно точно, дочка, не бог знает что, а все-таки отец твой в яме

сидит.

Олимпиада Самсоновна. Что ж, тятенька, сидят и лучше нас с вами.

Большов. Сидят-то сидят, да каково сидеть-то! Каково по улице-то идти с

солдатом! Ох, дочка! Ведь меня сорок лет в городе-то все знают, сорок лет

все в пояс кланялись, а теперь мальчишки пальцами показывают.

Аграфена Кондратьевна. И лица-то нет на тебе, голубчик ты мой! Словно

ты с того света выходец!

Подхалюзин. Э, тятенька, бог милостив! Все перемелется – мука будет.

Что же, тятенька, кредиторы-то говорят?

Большов. Да что: на сделку согласны. Что, говорят, тянуть-то,– еще

возьмешь ли, нет ли, а ты что-нибудь чистыми дай, да и бог с тобой.

Подхалюзин. Отчего же не дать-с! Надать дать-с! А много ли, тятенька,

просят?

Большов. Просят-то двадцать пять копеек.

Подхалюзин. Это, тятенька, много-с!

Большов. И сам, брат, знаю, что много, да что ж делать-то? Меньше не

берут.

Подхалюзин. Как бы десять копеек, так бы ладно-с. Семь с половиною на

удовлетворение, а две с половиною на конкурсные расходы.

Большов. Я так-то говорил, да и слышать не хотят.

Подхалюзин. Зазнались больно! А не хотят они восемь копеек в пять лет?

Большов. Что ж, Лазарь, придется и двадцать пять дать, ведь мы сами

прежде так предлагали.

Подхалюзин. Да как же, тятенька-с! Ведь вы тогда сами изволили

говорить-с, больше десяти копеек не давать-с. Вы сами рассудите: по двадцати

пяти копеек денег много. Вам, тятенька, закусить чего не угодно ли-с?

Маменька! Прикажите водочки подать да велите самоварчик поставить, уж и мы,

для компании, выпьем-с. – А двадцать пять копеек много-с!

Аграфена Кондратьевна. Сейчас, батюшка, сейчас! (Уходит.)

Большов. Да что ты мне толкуешь-то: я и сам знаю, что много, да как же

быть-то? Потомят года полтора в яме-то, да каждую неделю будут с солдатом по

улицам водить, а еще, того гляди, в острог переместят: так рад будешь и

полтину дать. От одного страма-то не знаешь, куда спрятаться.

Аграфена Кондратьевна с водкой; Тишка сносит закуску и. уходит.

Аграфена Кондратьевна. Голубчик ты мой! Кушай, батюшко, кушай! Чай,

тебя там голодом изморили!

Подхалюзин. Кушайте, тятенька! Не взыщите, чем бог послал!

Большов. Спасибо, Лазарь! Спасибо! (Пьет.) Пей-ко сам.

Подхалюзин. За ваше здоровье! (Пьет.) Маменька! Не угодно ли-с?

Сделайте одолжение!

Аграфена Кондратьевна. А, батюшко, до того ли мне теперь! Эдакое

божеское попущение! Ах ты, господи боже мой! Ах ты, голубчик ты мой!

Подхалюзин. Э, маменька, бог милостив, как-нибудь отделаемся! Не

вдруг-с!

Аграфена Кондратьевна. Дай-то господи! А то уж и я-то, на него глядя,

вся измаялась.

Большов. Ну, как же, Лазарь?

Подхалюзин. Десять копеечек, извольте, дам-с, как говорили.

Большов. А пятнадцать-то где же я возьму? Не из рогожи ж мне их таять.

Подхалюзин. Я, тятенька, не могу-с. Видит бог, не могу-с!

Большов. Что ты, Лазарь, что ты! Да куда ж ты деньги-то дел?

Подхалюзин. Да вы извольте рассудить: я вот торговлей завожусь, домишко

отделал. Да выкушайте чего-нибудь, тятенька! Вот хоть мадерцы, что ли-с!

Маменька! Попотчуйте тятеньку.

Аграфена Кондратьевна. Кушай, батюшко, Самсон Силыч! Кушай! Я тебе,

батюшко, пуншик налью!

Большов (пьет). Выручайте, детушки, выручайте!

Подхалюзин. Вот вы, тятенька, изволите говорить, куда я деньги дел? Как

же-с? Рассудите сами: торговать начинаем, известное дело, без капитала

нельзя-с, ваяться нечем; вот домик купил, заведеньице всякое домашнее

завели, лошадок, то, другое. Сами извольте рассудить! Об детях подумать

надо.

Олимпиада Самсоновна. Что ж, тятенька, нельзя же нам самим ни при чем

остаться. Ведь мы не мещане какие-нибудь.

Подхалюзин. Вы, тятенька, извольте рассудить: нынче без капитала

нельзя-с, без капитала-то немного наторгуешь.

Олимпиада Самсоновна. Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила – свету

не видала. Что ж, мне прикажете отдать вам деньги, да самой опять в ситцевых

платьях ходить?

Большов. Что вы! Что вы! Опомнитесь! Ведь я у вас не милостыню прошу, а

свое же добро. Люди ли вы?..

Олимпиада Самсоновна. Известное дело, тятенька, люди, а не звери же.

Большов. Лазарь! Да ты вспомни те, ведь я тебе все отдал, все дочиста;

вот что себе оставил, видишь! Ведь я тебя мальчишкой в дом взял, подлец ты

бесчувственный! Поил, кормил вместо отца родного, в люди вывел. А видел ли я

от тебя благодарность какую? Видел ли? Вспомни то, Лазарь, сколько раз я

замечал, что ты на руку не чист! Что ж? Я ведь не прогнал тебя, как скота

какого, не ославил на весь город. Я тебя сделал главным приказчиком, тебе я

все свое состояние отдал, да тебе же, Лазарь, я отдал и дочь-то своими

руками. А не случись со мною этого попущения, ты бы на нее и глядеть-то не

смел.

Подхалюзин. Помилуйте, тятенька, я все это очень хорошо чувствую-с!

Большов. Чувствуешь ты! Ты бы должен все отдать, как я, в одной рубашке

остаться, только бы своего благодетеля выручить. Да не прошу я этого, не

надо мне; ты заплати за меня только, что теперь следует..

Подхалюзин. Отчего бы не заплатить-с, да просят цену, которую совсем

несообразную.

Большов. Да разве я прошу! Я из-за каждой вашей копейки просил, просил,

в ноги кланялся, да что же мне делать, когда не хотят уступить ничего?

Олимпиада Самсоновна. Мы, тятенька, сказали вам, что больше десяти

копеек дать не можем,– и толковать об этом нечего.

Большов. Уж ты скажи, дочка: ступай, мол, ты, старый черт, в яму! Да, в

яму! В острог его, старого дурака. И за дело! Не гонись за большим, будь

доволен тем, что есть. А за большим погонишься, и последнее отнимут, оберут

тебя дочиста. И придется тебе бежать на Каменный мост да бросаться в

Москву-реку. Да и оттедова тебя за язык вытянут да в острог посадят.

Все молчат. Большое пьет.

А вы подумайте, каково мне теперь в яму-то идти. Что ж мне,

зажмуриться, что ли? Мне Ильинка-то теперь за сто верст покажется. Вы

подумайте только, каково по Ильинке-то идти. Это все равно, что грешную душу

дьяволы, прости господи, по мытарствам тащат. А там мимо Иверской, как мне

взглянуть-то на нее, на матушку?.. Знаешь, Лазарь, Иуда – ведь он тоже

Христа за деньги продал, как мы совесть за деньги продаем... А что ему за

это было?" А там Присутственные места, Уголовная палата... Ведь я злостный

– умышленный... ведь меня в Сибирь сошлют. Господи!.. Коли так не дадите

денег, дайте Христа ради! (Плачет.)

Подхалюзин. Что вы, что вы, тятенька? Полноте! Бог милостив! Что это

вы? Поправим как-нибудь. Все в наших руках!

Большов. Денег надо, Лазарь, денег. Больше нечем поправить. Либо.

денег, либо в Сибирь.

Подхалюзин. И денег дадим-с, только бы отвязались! Я, так и быть, еще

пять копеечек прибавлю.

Большов. Эки года! Есть ли в вас христианство? Двадцать пять копеек

надо, Лазарь!

Подхалюзин. Нет, это, тятенька, много-с, ей-богу много!

Большов. Змеи вы подколодные! (Опускается головой на стол.)

Аграфена Кондратьевна. Варвар ты, варвар! Разбойник ты эдакой! Нет тебе

моего благословения! Иссохнешь ведь и с деньгами-то, иссохнешь, не доживя

веку. Разбойник ты, эдакой разбойник!

Подхалюзин. Полноте, маменька, бога-то гневить! Что это вы клянете нас,

не разобрамши дела-то! Вы видите, тятенька захмелел маненько, а вы уж и

на-поди.


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13 

Скачать полный текст (125 Кб)
Перейти на страницу автора


Главная / Стихи / Проза / Биографии       Современные авторы - на серверах Стихи.ру и Проза.ру

Rambler's Top100
Rambler's Top100
© Литературный клуб. Все произведения, опубликованные на этом сервере, перешли в общественное достояние. Срок охраны авторских прав на них закончился и теперь они могут свободно копироваться в Интернете. Информация о сервере и контактные данные.