|
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
затем секунда - и среди юниф, совершенно отчетливо и просто: вороные,
рыжие, золотистые, караковые, чалые, белые люди - по-видимому, люди. Все
они были без одежд и все были покрыты короткой блестящей шерстью - вроде
той, какую всякий может видеть на лошадином чучеле в Доисторическом Музее.
Но у самок были лица точно такие - да, да, точно такие же, - как и у наших
женщин: нежно-розовые и не заросшие волосами, и у них свободны от волос были
также груди - крупные, крепкие, прекрасной геометрической формы. У самцов
без шерсти была только часть лица - как у наших предков.
Это было до такой степени невероятно, до такой степени неожиданно, что
я спокойно стоял - положительно утверждаю: спокойно стоял и смотрел. Как
весы: перегрузите одну чашку - и потом можете класть туда уже сколько
угодно - стрелка все равно не двинется...
Вдруг - один: I уже со мной нет - не знаю, как и куда она исчезла.
Кругом только эти, атласно лоснящиеся на солнце шерстью. Я хватаюсь за
чье-то горячее, крепкое, вороное плечо:
- Послушайте - ради Благодетеля - вы не видали - куда она ушла? Вот
только сейчас - вот сию минуту...
На меня - косматые, строгие брови:
- Ш-ш-ш! Тише. - И космато кивнули туда, на середину, где желтый, как
череп, камень.
Там, наверху, над головами, над всеми - я увидел ее. Солнце прямо в
глаза, по ту сторону, и от этого вся она - на синем полотне неба - резкая,
угольно-черная, угольный силуэт на синем. Чуть выше летят облака, и так,
будто не облака, а камень, и она сама на камне, и за нею толпа, и поляна -
неслышно скользят, как корабль, и легкая - уплывает земля под ногами...
- Братья... - Это она. - Братья! Вы все знаете: Там, за Стеною, в
городе - строят "[Интеграл]". И вы знаете: пришел день, когда мы разрушим
эту Стену - все стены - чтобы зеленый ветер из конца в конец - по всей
земле. Но "[Интеграл]" унесет эти стены туда, вверх, в тысячи иных земель,
какие сегодня ночью зашелестят вам огнями сквозь черные ночные листья...
Об камень - волны, пена, ветер:
- Долой "[Интеграл]"! Долой!
- Нет, братья: не долой. Но "[Интеграл]" должен быть нашим. В тот
день, когда он впервые отчалит в небо, на нем будем мы. Потому что с нами
Строитель "[Интеграла]". Он покинул стены, он пришел со мной сюда, чтобы
быть среди вас. Да здравствует Строитель!
Миг - и я где-то наверху, подо мною - головы, головы, головы, широко
кричащие рты, выплеснутые вверх и падающие руки. Это было необычайно
странное, пьяное: я чувствовал себя над всеми, я был я, отдельное, мир, я
перестал быть слагаемым, как всегда, и стал единицей.
И вот я - с измятым, счастливым, скомканным, как после любовных
объятий, телом - внизу, около самого камня. Солнце, голоса сверху - улыбка
I. Какая-то золотоволосая и вся атласно-золотая, пахнущая травами женщина. В
руках у ней чаша, по-видимому, из дерева. Она отпивает красными губами и
подает мне, и я жадно, закрывши глаза, пью, чтоб залить огонь, - пью
сладкие, колючие, холодные искры.
А затем - кровь во мне и весь мир - в тысячу раз быстрее, легкая
земля летит пухом. И все мне легко, просто, ясно.
Вот теперь я вижу на камне знакомые, огромные буквы: "Мефи" - и
почему-то это так нужно, это простая, прочная нить, связывающая все. Я вижу
грубое изображение - может быть, тоже на этом камне: крылатый юноша,
прозрачное тело, и там, где должно быть сердце, - ослепительный,
малиново-тлеющий уголь. И опять: я понимаю этот уголь... или не то: чувствую
его - так же как не слыша, чувствую каждое слово (она говорит сверху, с
камня) - и чувствую, что все дышат вместе - и всем вместе куда-то лететь,
как тогда птицы над Стеной...
Сзади, из густо дышащей чащи тел - громкий голос:
- Но это же безумие!
И кажется, я - да, думаю, что это был именно я, - вскочил на камень,
и оттуда солнце, головы, на синем - зеленая зубчатая пила, и я кричу:
- Да, да, именно! И надо всем сойти с ума, необходимо всем сойти с ума
- как можно скорее! Это необходимо - я знаю.
Рядом - I; ее улыбка, две темных черты - от краев рта вверх, углом; и
во мне уголь, и это мгновенно, легко, чуть больно, прекрасно...
Потом - только застрявшие, разрозненные осколки.
Медленно, низко - птица. Я вижу: она живая, как я, она, как человек,
поворачивает голову вправо, влево, и в меня ввинчиваются черные, круглые
глаза...
Еще: спина - с блестящей, цвета старой слоновой кости шерстью. По
спине ползет темное, с крошечными, прозрачными крыльями насекомое - спина
вздрагивает, чтобы согнать насекомое, еще раз вздрагивает...
Еще: от листьев тень - плетеная, решетчатая. В тени лежат и жуют
что-то похожее на легендарную пищу древних: длинный желтый плод и кусок
чего-то темного. Женщина сует это мне в руку, и мне смешно: я не знаю, могу
ли я это есть.
И снова: толпа, головы, ноги, руки, рты. Выскакивают на секунду лица -
и пропадают, лопаются, как пузыри. И на секунду - или, может быть, это
только мне кажется - прозрачные, летящие крылья-уши.
Я из всех сил стискиваю руку I. Она оглядывается:
- Что ты?
- Он здесь... Мне показалось...
- Кто он?
- ...Вот только сейчас - в толпе...
Угольно-черные, тонкие брови вздернуты к вискам: острый треугольник,
улыбка. Мне неясно: почему она улыбается - как она может улыбаться?
- Ты не понимаешь - I, ты не понимаешь, что значит, если он или
кто-нибудь из них - здесь.
- Смешной! Разве кому-нибудь там, за Стеною, придет в голову, что мы
здесь. Вспомни: вот ты - разве ты когда-нибудь думал, что это возможно? Они
ловят нас там - пусть ловят! Ты бредишь.
Она улыбается легко, весело, и я улыбаюсь, земля - пьяная, веселая,
легкая - плывет...
Запись 28-я.
Конспект:
ОБЕ. ЭНТРОПИЯ И ЭНЕРГИЯ. НЕПРОЗРАЧНАЯ ЧАСТЬ ТЕЛА.
Вот: если ваш мир подобен миру наших далеких предков, так представьте
себе, что однажды в океане вы наткнулись на шестую, седьмую часть света -
какую-нибудь Атлантиду, и там - небывалые города-лабиринты, люди, парящие в
воздухе без помощи крыльев, или аэро, камни, подымаемые вверх силою взгляда,
- словом, такое, что вам не могло бы прийти в голову, даже когда вы
страдаете сноболезнью. Вот так же и я вчера. Потому что - поймите же -
никто и никогда из нас со времени Двухсотлетней Войны не был за Стеною - я
уже говорил вам об этом.
Я знаю: мой долг перед вами, неведомые друзья, рассказать подробнее об
этом странном и неожиданном мире, открывшемся мне вчера. Но пока я не в
состоянии вернуться к этому. Все новое и новое, какой-то ливень событий, и
меня не хватает, чтобы собрать все: я подставляю полы, пригоршни - и
все-таки целые ведра проливаются мимо, а на эти страницы попадают только
капли...
Сперва я услышал у себя за дверью громкие голоса - и узнал ее голос,
I, упругий, металлический - и другой, почти негнувшийся - как деревянная
линейка - голос Ю. Затем дверь разверзлась с треском и выстрелила их обеих
ко мне в комнату. Именно так: выстрелила. I положила руку на спинку моего
кресла и через плечо, вправо - одними зубами улыбалась той. Я не хотел бы
стоять под этой улыбкой.
- Послушайте, - сказала мне I, - эта женщина, кажется, поставила
себе целью охранять вас от меня как малого ребенка. Это - с вашего
разрешения?
И тогда - другая, вздрагивая жабрами:
- Да он и есть ребенок. Да! Только потому он и не видит, что вы с ним
все это - только затем, чтобы... что все это комедия. Да! И мой долг...
На миг в зеркале - сломанная, прыгающая прямая моих бровей. Я вскочил
и, с трудом удерживая в себе того - с трясущимися волосатыми кулаками, с
трудом протискивая сквозь зубы каждое слово, крикнул ей в упор - в самые
жабры:
- С-сию же с-секунду - вон! Сию же секунду!
Жабры вздулись кирпично-красно, потом опали, посерели. Она раскрыла рот
что-то сказать и, ничего не сказав, захлопнулась, вышла.
Я бросился к I:
- Я не прощу - я никогда себе этого не прощу! Она смела - тебя? Но
ты же не можешь думать, что я думаю, что... что она... Это все потому, что
она хочет записаться на меня, а я...
- Записаться она, к счастью, не успеет. И хоть тысячу таких, как она:
мне все равно. Я знаю - ты поверишь не тысяче, но одной мне. Потому что
ведь после вчерашнего - я перед тобой вся, до конца, как ты хотел. Я - в
твоих руках, ты можешь - в любой момент...
- Что - в любой момент, - и тотчас же понял - [что], кровь брызнула
в уши, в щеки, я крикнул: - Не надо об этом, никогда не говори мне об этом!
Ведь ты же понимаешь, что это тот я, прежний, а теперь...
- Кто тебя знает... Человек - как роман: до самой последней страницы
не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать...
I гладит меня по голове. Лица ее мне не видно, но по голосу слышу:
смотрит сейчас куда-то очень далеко, зацепилась глазами за облако, плывущее
неслышно, медленно, неизвестно куда...
Вдруг отстранила меня рукой - твердо и нежно:
- Слушай: я пришла сказать тебе, что, может быть, мы уже последние
дни... Ты знаешь: с сегодняшнего вечера отменены все аудиториумы.
- Отменены?
- Да. И я шла мимо - видела: в зданиях аудиториумов что-то готовят,
какие-то столы, медики в белом.
- Но что же это значит?
- Я не знаю. Пока еще никто не знает. И это хуже всего. Я только
чувствую: включили ток, искра бежит - и не нынче, так завтра... Но, может
быть, они не успеют.
Я уж давно перестал понимать: кто - они и кто - мы. Я не понимаю,
чего я хочу: чтобы успели - или не успели. Мне ясно только одно: I сейчас
идет по самому краю - и вот-вот...
- Но это безумие, - говорю я. - Вы - и Единое Государство. Это все
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Скачать полный текст (311 Кб)
Перейти на страницу автора
|