Главная / Стихи / Проза / Биографии

Поиск:
 

Классикару

Мы (Евгений Замятин)


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32 


затем секунда - и среди юниф, совершенно отчетливо и просто: вороные,

рыжие, золотистые, караковые, чалые, белые люди - по-видимому, люди. Все

они были без одежд и все были покрыты короткой блестящей шерстью - вроде

той, какую всякий может видеть на лошадином чучеле в Доисторическом Музее.

Но у самок были лица точно такие - да, да, точно такие же, - как и у наших

женщин: нежно-розовые и не заросшие волосами, и у них свободны от волос были

также груди - крупные, крепкие, прекрасной геометрической формы. У самцов

без шерсти была только часть лица - как у наших предков.

Это было до такой степени невероятно, до такой степени неожиданно, что

я спокойно стоял - положительно утверждаю: спокойно стоял и смотрел. Как

весы: перегрузите одну чашку - и потом можете класть туда уже сколько

угодно - стрелка все равно не двинется...

Вдруг - один: I уже со мной нет - не знаю, как и куда она исчезла.

Кругом только эти, атласно лоснящиеся на солнце шерстью. Я хватаюсь за

чье-то горячее, крепкое, вороное плечо:

- Послушайте - ради Благодетеля - вы не видали - куда она ушла? Вот

только сейчас - вот сию минуту...

На меня - косматые, строгие брови:

- Ш-ш-ш! Тише. - И космато кивнули туда, на середину, где желтый, как

череп, камень.

Там, наверху, над головами, над всеми - я увидел ее. Солнце прямо в

глаза, по ту сторону, и от этого вся она - на синем полотне неба - резкая,

угольно-черная, угольный силуэт на синем. Чуть выше летят облака, и так,

будто не облака, а камень, и она сама на камне, и за нею толпа, и поляна -

неслышно скользят, как корабль, и легкая - уплывает земля под ногами...

- Братья... - Это она. - Братья! Вы все знаете: Там, за Стеною, в

городе - строят "[Интеграл]". И вы знаете: пришел день, когда мы разрушим

эту Стену - все стены - чтобы зеленый ветер из конца в конец - по всей

земле. Но "[Интеграл]" унесет эти стены туда, вверх, в тысячи иных земель,

какие сегодня ночью зашелестят вам огнями сквозь черные ночные листья...

Об камень - волны, пена, ветер:

- Долой "[Интеграл]"! Долой!

- Нет, братья: не долой. Но "[Интеграл]" должен быть нашим. В тот

день, когда он впервые отчалит в небо, на нем будем мы. Потому что с нами

Строитель "[Интеграла]". Он покинул стены, он пришел со мной сюда, чтобы

быть среди вас. Да здравствует Строитель!

Миг - и я где-то наверху, подо мною - головы, головы, головы, широко

кричащие рты, выплеснутые вверх и падающие руки. Это было необычайно

странное, пьяное: я чувствовал себя над всеми, я был я, отдельное, мир, я

перестал быть слагаемым, как всегда, и стал единицей.

И вот я - с измятым, счастливым, скомканным, как после любовных

объятий, телом - внизу, около самого камня. Солнце, голоса сверху - улыбка

I. Какая-то золотоволосая и вся атласно-золотая, пахнущая травами женщина. В

руках у ней чаша, по-видимому, из дерева. Она отпивает красными губами и

подает мне, и я жадно, закрывши глаза, пью, чтоб залить огонь, - пью

сладкие, колючие, холодные искры.

А затем - кровь во мне и весь мир - в тысячу раз быстрее, легкая

земля летит пухом. И все мне легко, просто, ясно.

Вот теперь я вижу на камне знакомые, огромные буквы: "Мефи" - и

почему-то это так нужно, это простая, прочная нить, связывающая все. Я вижу

грубое изображение - может быть, тоже на этом камне: крылатый юноша,

прозрачное тело, и там, где должно быть сердце, - ослепительный,

малиново-тлеющий уголь. И опять: я понимаю этот уголь... или не то: чувствую

его - так же как не слыша, чувствую каждое слово (она говорит сверху, с

камня) - и чувствую, что все дышат вместе - и всем вместе куда-то лететь,

как тогда птицы над Стеной...

Сзади, из густо дышащей чащи тел - громкий голос:

- Но это же безумие!

И кажется, я - да, думаю, что это был именно я, - вскочил на камень,

и оттуда солнце, головы, на синем - зеленая зубчатая пила, и я кричу:

- Да, да, именно! И надо всем сойти с ума, необходимо всем сойти с ума

- как можно скорее! Это необходимо - я знаю.

Рядом - I; ее улыбка, две темных черты - от краев рта вверх, углом; и

во мне уголь, и это мгновенно, легко, чуть больно, прекрасно...

Потом - только застрявшие, разрозненные осколки.

Медленно, низко - птица. Я вижу: она живая, как я, она, как человек,

поворачивает голову вправо, влево, и в меня ввинчиваются черные, круглые

глаза...

Еще: спина - с блестящей, цвета старой слоновой кости шерстью. По

спине ползет темное, с крошечными, прозрачными крыльями насекомое - спина

вздрагивает, чтобы согнать насекомое, еще раз вздрагивает...

Еще: от листьев тень - плетеная, решетчатая. В тени лежат и жуют

что-то похожее на легендарную пищу древних: длинный желтый плод и кусок

чего-то темного. Женщина сует это мне в руку, и мне смешно: я не знаю, могу

ли я это есть.

И снова: толпа, головы, ноги, руки, рты. Выскакивают на секунду лица -

и пропадают, лопаются, как пузыри. И на секунду - или, может быть, это

только мне кажется - прозрачные, летящие крылья-уши.

Я из всех сил стискиваю руку I. Она оглядывается:

- Что ты?

- Он здесь... Мне показалось...

- Кто он?

- ...Вот только сейчас - в толпе...

Угольно-черные, тонкие брови вздернуты к вискам: острый треугольник,

улыбка. Мне неясно: почему она улыбается - как она может улыбаться?

- Ты не понимаешь - I, ты не понимаешь, что значит, если он или

кто-нибудь из них - здесь.

- Смешной! Разве кому-нибудь там, за Стеною, придет в голову, что мы

здесь. Вспомни: вот ты - разве ты когда-нибудь думал, что это возможно? Они

ловят нас там - пусть ловят! Ты бредишь.

Она улыбается легко, весело, и я улыбаюсь, земля - пьяная, веселая,

легкая - плывет...

Запись 28-я.

Конспект:

ОБЕ. ЭНТРОПИЯ И ЭНЕРГИЯ. НЕПРОЗРАЧНАЯ ЧАСТЬ ТЕЛА.

Вот: если ваш мир подобен миру наших далеких предков, так представьте

себе, что однажды в океане вы наткнулись на шестую, седьмую часть света -

какую-нибудь Атлантиду, и там - небывалые города-лабиринты, люди, парящие в

воздухе без помощи крыльев, или аэро, камни, подымаемые вверх силою взгляда,

- словом, такое, что вам не могло бы прийти в голову, даже когда вы

страдаете сноболезнью. Вот так же и я вчера. Потому что - поймите же -

никто и никогда из нас со времени Двухсотлетней Войны не был за Стеною - я

уже говорил вам об этом.

Я знаю: мой долг перед вами, неведомые друзья, рассказать подробнее об

этом странном и неожиданном мире, открывшемся мне вчера. Но пока я не в

состоянии вернуться к этому. Все новое и новое, какой-то ливень событий, и

меня не хватает, чтобы собрать все: я подставляю полы, пригоршни - и

все-таки целые ведра проливаются мимо, а на эти страницы попадают только

капли...

Сперва я услышал у себя за дверью громкие голоса - и узнал ее голос,

I, упругий, металлический - и другой, почти негнувшийся - как деревянная

линейка - голос Ю. Затем дверь разверзлась с треском и выстрелила их обеих

ко мне в комнату. Именно так: выстрелила. I положила руку на спинку моего

кресла и через плечо, вправо - одними зубами улыбалась той. Я не хотел бы

стоять под этой улыбкой.

- Послушайте, - сказала мне I, - эта женщина, кажется, поставила

себе целью охранять вас от меня как малого ребенка. Это - с вашего

разрешения?

И тогда - другая, вздрагивая жабрами:

- Да он и есть ребенок. Да! Только потому он и не видит, что вы с ним

все это - только затем, чтобы... что все это комедия. Да! И мой долг...

На миг в зеркале - сломанная, прыгающая прямая моих бровей. Я вскочил

и, с трудом удерживая в себе того - с трясущимися волосатыми кулаками, с

трудом протискивая сквозь зубы каждое слово, крикнул ей в упор - в самые

жабры:

- С-сию же с-секунду - вон! Сию же секунду!

Жабры вздулись кирпично-красно, потом опали, посерели. Она раскрыла рот

что-то сказать и, ничего не сказав, захлопнулась, вышла.

Я бросился к I:

- Я не прощу - я никогда себе этого не прощу! Она смела - тебя? Но

ты же не можешь думать, что я думаю, что... что она... Это все потому, что

она хочет записаться на меня, а я...

- Записаться она, к счастью, не успеет. И хоть тысячу таких, как она:

мне все равно. Я знаю - ты поверишь не тысяче, но одной мне. Потому что

ведь после вчерашнего - я перед тобой вся, до конца, как ты хотел. Я - в

твоих руках, ты можешь - в любой момент...

- Что - в любой момент, - и тотчас же понял - [что], кровь брызнула

в уши, в щеки, я крикнул: - Не надо об этом, никогда не говори мне об этом!

Ведь ты же понимаешь, что это тот я, прежний, а теперь...

- Кто тебя знает... Человек - как роман: до самой последней страницы

не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать...

I гладит меня по голове. Лица ее мне не видно, но по голосу слышу:

смотрит сейчас куда-то очень далеко, зацепилась глазами за облако, плывущее

неслышно, медленно, неизвестно куда...

Вдруг отстранила меня рукой - твердо и нежно:

- Слушай: я пришла сказать тебе, что, может быть, мы уже последние

дни... Ты знаешь: с сегодняшнего вечера отменены все аудиториумы.

- Отменены?

- Да. И я шла мимо - видела: в зданиях аудиториумов что-то готовят,

какие-то столы, медики в белом.

- Но что же это значит?

- Я не знаю. Пока еще никто не знает. И это хуже всего. Я только

чувствую: включили ток, искра бежит - и не нынче, так завтра... Но, может

быть, они не успеют.

Я уж давно перестал понимать: кто - они и кто - мы. Я не понимаю,

чего я хочу: чтобы успели - или не успели. Мне ясно только одно: I сейчас

идет по самому краю - и вот-вот...

- Но это безумие, - говорю я. - Вы - и Единое Государство. Это все


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32 

Скачать полный текст (311 Кб)
Перейти на страницу автора


Главная / Стихи / Проза / Биографии       Современные авторы - на серверах Стихи.ру и Проза.ру

Rambler's Top100
Rambler's Top100
© Литературный клуб. Все произведения, опубликованные на этом сервере, перешли в общественное достояние. Срок охраны авторских прав на них закончился и теперь они могут свободно копироваться в Интернете. Информация о сервере и контактные данные.