|
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Розовый полумесяц дрожал. Сейчас я понимаю: это мне только показалось,
но тогда я был уверен, что она засмеется. И я закричал еще громче:
- Да, ландыш. И ничего смешного, ничего смешного.
Круглые, гладкие шары голов плыли мимо и оборачивались. О ласково взяла
меня за руку:
- Вы какой-то сегодня... Вы не больны?
Сон - желтое - Будда... Мне тотчас стало ясно: я должен пойти в
Медицинское Бюро.
- Да ведь и правда я болен, - сказал я очень радостно (тут совершенно
необъяснимое противоречие: радоваться было нечему).
- Так вам надо сейчас же идти к врачу. Ведь вы же понимаете: вы
обязаны быть здоровым - смешно доказывать вам это.
- Ну, О, милая, - ну, конечно же, вы правы. Абсолютно правы!
Я не пошел в Бюро Хранителей: делать нечего, пришлось идти в
Медицинское Бюро; там меня задержали до 17.
А вечером (впрочем, все равно вечером там уже было закрыто) - вечером
пришла ко мне О. Шторы не были спущены. Мы решали задачи из старинного
задачника: это очень успокаивает и очищает мысли. О-90 сидела над тетрадкой,
нагнув голову к левому плечу и от старания подпирая изнутри языком левую
щеку. Это было так по-детски, так очаровательно. И так во мне все хорошо,
точно, просто...
Ушла. Я один. Два раза глубоко вздохнул (это очень полезно перед сном).
И вдруг какой-то непредусмотренный запах - и о чем-то таком очень
неприятном... Скоро я нашел: у меня в постели была спрятана веточка
ландышей. Сразу все взвихрилось, поднялось со дна. Нет, это было просто
бестактно с ее стороны - подкинуть мне эти ландыши. Ну да: я не пошел, да.
Но ведь не виноват же я, что болен.
Запись 8-я.
Конспект:
ИРРАЦИОНАЛЬНЫЙ КОРЕНЬ. R-13. ТРЕУГОЛЬНИК.
Это - так давно, в школьные годы, когда со мной случился \sqrt{-1}.
Так ясно, вырезанно помню: светлый шаро-зал, сотни мальчишеских круглых
голов - и Пляпа, наш математик. Мы прозвали его Пляпой: он был уже изрядно
подержанный, разболтанный, и когда дежурный вставлял в него сзади штепсель,
то из громкоговорителя всегда сначала: "Пля-пля-пля-тшшш", а потом уже урок.
Однажды Пляпа рассказал об иррациональных числах - и, помню, я плакал, бил
кулаками об стол и вопил: "Не хочу \sqrt{-1}! Выньте меня из \sqrt{-1}!"
Этот иррациональный корень врос в меня как что-то чужое, инородное,
страшное, он пожирал меня - его нельзя было осмыслить, обезвредить, потому
что он был вне ratio.
И вот теперь снова \sqrt{-1}. Я пересмотрел свои записи - и мне ясно:
я хитрил сам с собой, я лгал себе - только чтобы не увидеть \sqrt{-1}. Это
все пустяки - что болен и прочее: я мог пойти туда; неделю назад - я знаю,
пошел бы не задумываясь. Почему же теперь... Почему?
Вот и сегодня. Ровно в 16.10 - я стоял перед сверкающей стеклянной
стеной. Надо мной - золотое, солнечное, чистое сияние букв на вывеске Бюро.
В глубине сквозь стекла длинная очередь голубоватых юниф. Как лампады в
древней церкви, теплятся лица: они пришли, чтобы совершить подвиг, они
пришли, чтобы предать на алтарь Единого Государства своих любимых, друзей -
себя. А я - я рвался к ним, с ними. И не могу: ноги глубоко впаяны в
стеклянные плиты - я стоял, смотрел тупо, не в силах двинуться с места...
- Эй, математик, замечтался!
Я вздрогнул. На меня - черные, лакированные смехом глаза, толстые,
негрские губы. Поэт R-13, старый приятель, и с ним розовая О.
Я обернулся сердито (думаю, если бы они не помешали, я бы в конце
концов с мясом вырвал из себя \sqrt{-1}, я бы вошел в Бюро).
- Не замечтался, а уж если угодно - залюбовался, - довольно резко
сказал я.
- Ну да, ну да! Вам бы, милейший, не математиком быть, а поэтом,
поэтом, да! Ей-ей, переходите к нам - в поэты, а? Ну, хотите - мигом
устрою, а?
R-13 говорит захлебываясь, слова из него так и хлещут, из толстых губ
- брызги; каждое "п" - фонтан, "поэты" - фонтан.
- Я служил и буду служить знанию, - нахмурился я: шуток я не люблю и
не понимаю, а у R-13 есть дурная привычка шутить.
- Ну что там: знание! Знание ваше это самое - трусость. Да уж чего
там: верно. Просто вы хотите стенкой обгородить бесконечное, а за стенку-то
и боитесь заглянуть. Да! Выгляните - и глаза зажмурите. Да!
- Стены - это основа всякого человеческого... - начал я.
К - брызнул фонтаном, О - розово, кругло смеялась. Я махнул рукой:
смейтесь, все равно. Мне было не до этого. Мне надо было чем-нибудь заесть,
заглушить этот проклятый \sqrt{-1}.
- Знаете что, - предложил я, - пойдемте, посидим у меня, порешаем
задачки (вспомнился вчерашний тихий час - может быть, такой будет и
сегодня).
О взглянула на R; ясно, кругло взглянула на меня, щеки чуть-чуть
окрасились нежным, волнующим цветом наших талонов.
- Но сегодня я... У меня сегодня - талон к нему, - кивнула на R, -
а вечером он занят... Так что...
Мокрые, лакированные губы добродушно шлепнули:
- Ну чего там: нам с нею и полчаса хватит. Так ведь, О? До задачек
ваших - я не охотник, а просто - пойдем ко мне, посидим.
Мне было жутко остаться с самим собой - или, вернее, с этим новым,
чужим мне, у кого только будто по странной случайности был мой нумер -
Д-503. И я пошел к нему, к R. Правда, он не точен, не ритмичен, у него
какая-то вывороченная, смешливая логика, но все же мы - приятели. Недаром
же три года назад мы с ним вместе выбрали эту милую, розовую О. Это связало
нас как-то еще крепче, чем школьные годы.
Дальше - в комнате R. Как будто - все точно такое, что и у меня:
Скрижаль, стекло кресел, стола, шкафа, кровати. Но чуть только вошел -
двинул одно кресло, другое - плоскости сместились, все вышло из
установленного габарита, стало неэвклидным. R - все тот же, все тот же. По
Тэйлору и математике - он всегда шел в хвосте.
Вспомнили старую Пляпу: как мы, мальчишки, бывало, все его стеклянные
ноги обклеим благодарственными записочками (мы очень любили Пляпу).
Вспомнили Законоучителя *(3). Законоучитель у нас был громогласен необычайно
- так и дуло ветром из громкоговорителя - а мы, дети, во весь голос орали
за ним тексты. И как отчаянный R-13 напихал ему однажды в рупор жеваной
бумаги: что ни текст - то выстрел жеваной бумагой. R, конечно, был наказан,
то, что он сделал, было, конечно, скверно, но сейчас мы хохотали - весь наш
треугольник - и, сознаюсь, я тоже.
* 3. Разумеется, речь идет не о "Законе Божьем" древних, а о законе
Единого Государства.
- А что, если бы он был живой - как у древних, а? Вот бы - "б" -
фонтан из толстых, шлепающих губ...
Солнце - сквозь потолок, стены; солнце сверху, с боков, отраженное -
снизу. О - на коленях у R-13, и крошечные капельки солнца у ней в синих
глазах. Я как-то угрелся, отошел; \sqrt{-1} заглох, не шевелился...
- Ну, а как же ваш "[Интеграл]"? Планетных-то жителей просвещать скоро
полетим, а? Ну, гоните, гоните! А то мы, поэты, столько вам настрочим, что и
вашему "[Интегралу]" не поднять. Каждый день от восьми до одиннадцати... -
R мотнул головой, почесал в затылке: затылок у него - это какой-то
четырехугольный, привязанный сзади чемоданчик (вспомнилась старинная картина
- "в карете").
Я оживился:
- А, вы тоже пишете для "[Интеграла]"? Ну, а скажите, о чем? Ну вот
хоть, например, сегодня.
- Сегодня - ни о чем. Другим занят был... - "б" брызнуло прямо в
меня.
- Чем другим?
R сморщился:
- Чем-чем! Ну, если угодно - приговором. Приговор поэтизировал. Один
идиот, из наших же поэтов... Два года сидел рядом, как будто ничего. И вдруг
- на тебе: "Я, говорит, - гений, гений - выше закона". И такое наляпал...
Ну да что... Эх!
Толстые губы висели, лак в глазах съело. R-13 вскочил, повернулся,
уставился куда-то сквозь стену. Я смотрел на его крепко запертый чемоданчик
и думал: что он сейчас там перебирает - у себя в чемоданчике?
Минута неловкого асимметричного молчания. Мне было неясно, в чем дело,
но тут было что-то.
- К счастью, допотопные времена всевозможных шекспиров и достоевских
- или как их там - прошли, - нарочно громко сказал я.
R повернулся лицом. Слова по-прежнему брызгали, хлестали из него, но
мне показалось - веселого лака в глазах уже не было.
- Да, милейший математик, к счастью, к счастью, к счастью! Мы -
счастливейшее среднее арифметическое... Как это у вас говорится:
проинтегрировать от нуля до бесконечности - от кретина до Шекспира... Так!
Не знаю, почему - как будто это было совершенно некстати - мне
вспомнилась та, ее тон, протягивалась какая-то тончайшая нить между нею и R.
(Какая?) Опять заворочался \sqrt{-1}. Я раскрыл бляху: 25 минут 17-го. У них
на розовый талон оставалось 45 минут.
- Ну, мне пора... - и я поцеловал О, пожал руку R, пошел к лифту.
На проспекте, уже перейдя на другую сторону, оглянулся: в светлой,
насквозь просолнеченной стеклянной глыбе дома - тут, там были серо-голубые,
непрозрачные клетки спущенных штор - клетки ритмичного тэйлоризованного
счастья. В седьмом этаже я нашел глазами клетку R-13: он уже опустил шторы.
Милая О... Милый R... В нем есть тоже (не знаю, почему "тоже" - но
пусть пишется, как пишется) - в нем есть тоже что-то, не совсем мне ясное.
И все-таки я, он и О - мы треугольник, пусть даже и неравнобедренный, а
все-таки треугольник. Мы, если говорить языком наших предков (быть может,
вам, планетные мои читатели, этот язык - понятней), мы - семья. И так
хорошо иногда хоть ненадолго отдохнуть, в простой, крепкий треугольник
замкнуть себя от всего, что...
Запись 9-я.
Конспект:
ЛИТУРГИЯ. ЯМБЫ И ХОРЕЙ. ЧУГУННАЯ РУКА
Торжественный, светлый день. В такой день забываешь о своих слабостях,
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Скачать полный текст (311 Кб)
Перейти на страницу автора
|