Главная / Стихи / Проза / Биографии

Поиск:
 

Классикару

Мы (Евгений Замятин)


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32 


Розовый полумесяц дрожал. Сейчас я понимаю: это мне только показалось,

но тогда я был уверен, что она засмеется. И я закричал еще громче:

- Да, ландыш. И ничего смешного, ничего смешного.

Круглые, гладкие шары голов плыли мимо и оборачивались. О ласково взяла

меня за руку:

- Вы какой-то сегодня... Вы не больны?

Сон - желтое - Будда... Мне тотчас стало ясно: я должен пойти в

Медицинское Бюро.

- Да ведь и правда я болен, - сказал я очень радостно (тут совершенно

необъяснимое противоречие: радоваться было нечему).

- Так вам надо сейчас же идти к врачу. Ведь вы же понимаете: вы

обязаны быть здоровым - смешно доказывать вам это.

- Ну, О, милая, - ну, конечно же, вы правы. Абсолютно правы!

Я не пошел в Бюро Хранителей: делать нечего, пришлось идти в

Медицинское Бюро; там меня задержали до 17.

А вечером (впрочем, все равно вечером там уже было закрыто) - вечером

пришла ко мне О. Шторы не были спущены. Мы решали задачи из старинного

задачника: это очень успокаивает и очищает мысли. О-90 сидела над тетрадкой,

нагнув голову к левому плечу и от старания подпирая изнутри языком левую

щеку. Это было так по-детски, так очаровательно. И так во мне все хорошо,

точно, просто...

Ушла. Я один. Два раза глубоко вздохнул (это очень полезно перед сном).

И вдруг какой-то непредусмотренный запах - и о чем-то таком очень

неприятном... Скоро я нашел: у меня в постели была спрятана веточка

ландышей. Сразу все взвихрилось, поднялось со дна. Нет, это было просто

бестактно с ее стороны - подкинуть мне эти ландыши. Ну да: я не пошел, да.

Но ведь не виноват же я, что болен.

Запись 8-я.

Конспект:

ИРРАЦИОНАЛЬНЫЙ КОРЕНЬ. R-13. ТРЕУГОЛЬНИК.

Это - так давно, в школьные годы, когда со мной случился \sqrt{-1}.

Так ясно, вырезанно помню: светлый шаро-зал, сотни мальчишеских круглых

голов - и Пляпа, наш математик. Мы прозвали его Пляпой: он был уже изрядно

подержанный, разболтанный, и когда дежурный вставлял в него сзади штепсель,

то из громкоговорителя всегда сначала: "Пля-пля-пля-тшшш", а потом уже урок.

Однажды Пляпа рассказал об иррациональных числах - и, помню, я плакал, бил

кулаками об стол и вопил: "Не хочу \sqrt{-1}! Выньте меня из \sqrt{-1}!"

Этот иррациональный корень врос в меня как что-то чужое, инородное,

страшное, он пожирал меня - его нельзя было осмыслить, обезвредить, потому

что он был вне ratio.

И вот теперь снова \sqrt{-1}. Я пересмотрел свои записи - и мне ясно:

я хитрил сам с собой, я лгал себе - только чтобы не увидеть \sqrt{-1}. Это

все пустяки - что болен и прочее: я мог пойти туда; неделю назад - я знаю,

пошел бы не задумываясь. Почему же теперь... Почему?

Вот и сегодня. Ровно в 16.10 - я стоял перед сверкающей стеклянной

стеной. Надо мной - золотое, солнечное, чистое сияние букв на вывеске Бюро.

В глубине сквозь стекла длинная очередь голубоватых юниф. Как лампады в

древней церкви, теплятся лица: они пришли, чтобы совершить подвиг, они

пришли, чтобы предать на алтарь Единого Государства своих любимых, друзей -

себя. А я - я рвался к ним, с ними. И не могу: ноги глубоко впаяны в

стеклянные плиты - я стоял, смотрел тупо, не в силах двинуться с места...

- Эй, математик, замечтался!

Я вздрогнул. На меня - черные, лакированные смехом глаза, толстые,

негрские губы. Поэт R-13, старый приятель, и с ним розовая О.

Я обернулся сердито (думаю, если бы они не помешали, я бы в конце

концов с мясом вырвал из себя \sqrt{-1}, я бы вошел в Бюро).

- Не замечтался, а уж если угодно - залюбовался, - довольно резко

сказал я.

- Ну да, ну да! Вам бы, милейший, не математиком быть, а поэтом,

поэтом, да! Ей-ей, переходите к нам - в поэты, а? Ну, хотите - мигом

устрою, а?

R-13 говорит захлебываясь, слова из него так и хлещут, из толстых губ

- брызги; каждое "п" - фонтан, "поэты" - фонтан.

- Я служил и буду служить знанию, - нахмурился я: шуток я не люблю и

не понимаю, а у R-13 есть дурная привычка шутить.

- Ну что там: знание! Знание ваше это самое - трусость. Да уж чего

там: верно. Просто вы хотите стенкой обгородить бесконечное, а за стенку-то

и боитесь заглянуть. Да! Выгляните - и глаза зажмурите. Да!

- Стены - это основа всякого человеческого... - начал я.

К - брызнул фонтаном, О - розово, кругло смеялась. Я махнул рукой:

смейтесь, все равно. Мне было не до этого. Мне надо было чем-нибудь заесть,

заглушить этот проклятый \sqrt{-1}.

- Знаете что, - предложил я, - пойдемте, посидим у меня, порешаем

задачки (вспомнился вчерашний тихий час - может быть, такой будет и

сегодня).

О взглянула на R; ясно, кругло взглянула на меня, щеки чуть-чуть

окрасились нежным, волнующим цветом наших талонов.

- Но сегодня я... У меня сегодня - талон к нему, - кивнула на R, -

а вечером он занят... Так что...

Мокрые, лакированные губы добродушно шлепнули:

- Ну чего там: нам с нею и полчаса хватит. Так ведь, О? До задачек

ваших - я не охотник, а просто - пойдем ко мне, посидим.

Мне было жутко остаться с самим собой - или, вернее, с этим новым,

чужим мне, у кого только будто по странной случайности был мой нумер -

Д-503. И я пошел к нему, к R. Правда, он не точен, не ритмичен, у него

какая-то вывороченная, смешливая логика, но все же мы - приятели. Недаром

же три года назад мы с ним вместе выбрали эту милую, розовую О. Это связало

нас как-то еще крепче, чем школьные годы.

Дальше - в комнате R. Как будто - все точно такое, что и у меня:

Скрижаль, стекло кресел, стола, шкафа, кровати. Но чуть только вошел -

двинул одно кресло, другое - плоскости сместились, все вышло из

установленного габарита, стало неэвклидным. R - все тот же, все тот же. По

Тэйлору и математике - он всегда шел в хвосте.

Вспомнили старую Пляпу: как мы, мальчишки, бывало, все его стеклянные

ноги обклеим благодарственными записочками (мы очень любили Пляпу).

Вспомнили Законоучителя *(3). Законоучитель у нас был громогласен необычайно

- так и дуло ветром из громкоговорителя - а мы, дети, во весь голос орали

за ним тексты. И как отчаянный R-13 напихал ему однажды в рупор жеваной

бумаги: что ни текст - то выстрел жеваной бумагой. R, конечно, был наказан,

то, что он сделал, было, конечно, скверно, но сейчас мы хохотали - весь наш

треугольник - и, сознаюсь, я тоже.

* 3. Разумеется, речь идет не о "Законе Божьем" древних, а о законе

Единого Государства.

- А что, если бы он был живой - как у древних, а? Вот бы - "б" -

фонтан из толстых, шлепающих губ...

Солнце - сквозь потолок, стены; солнце сверху, с боков, отраженное -

снизу. О - на коленях у R-13, и крошечные капельки солнца у ней в синих

глазах. Я как-то угрелся, отошел; \sqrt{-1} заглох, не шевелился...

- Ну, а как же ваш "[Интеграл]"? Планетных-то жителей просвещать скоро

полетим, а? Ну, гоните, гоните! А то мы, поэты, столько вам настрочим, что и

вашему "[Интегралу]" не поднять. Каждый день от восьми до одиннадцати... -

R мотнул головой, почесал в затылке: затылок у него - это какой-то

четырехугольный, привязанный сзади чемоданчик (вспомнилась старинная картина

- "в карете").

Я оживился:

- А, вы тоже пишете для "[Интеграла]"? Ну, а скажите, о чем? Ну вот

хоть, например, сегодня.

- Сегодня - ни о чем. Другим занят был... - "б" брызнуло прямо в

меня.

- Чем другим?

R сморщился:

- Чем-чем! Ну, если угодно - приговором. Приговор поэтизировал. Один

идиот, из наших же поэтов... Два года сидел рядом, как будто ничего. И вдруг

- на тебе: "Я, говорит, - гений, гений - выше закона". И такое наляпал...

Ну да что... Эх!

Толстые губы висели, лак в глазах съело. R-13 вскочил, повернулся,

уставился куда-то сквозь стену. Я смотрел на его крепко запертый чемоданчик

и думал: что он сейчас там перебирает - у себя в чемоданчике?

Минута неловкого асимметричного молчания. Мне было неясно, в чем дело,

но тут было что-то.

- К счастью, допотопные времена всевозможных шекспиров и достоевских

- или как их там - прошли, - нарочно громко сказал я.

R повернулся лицом. Слова по-прежнему брызгали, хлестали из него, но

мне показалось - веселого лака в глазах уже не было.

- Да, милейший математик, к счастью, к счастью, к счастью! Мы -

счастливейшее среднее арифметическое... Как это у вас говорится:

проинтегрировать от нуля до бесконечности - от кретина до Шекспира... Так!

Не знаю, почему - как будто это было совершенно некстати - мне

вспомнилась та, ее тон, протягивалась какая-то тончайшая нить между нею и R.

(Какая?) Опять заворочался \sqrt{-1}. Я раскрыл бляху: 25 минут 17-го. У них

на розовый талон оставалось 45 минут.

- Ну, мне пора... - и я поцеловал О, пожал руку R, пошел к лифту.

На проспекте, уже перейдя на другую сторону, оглянулся: в светлой,

насквозь просолнеченной стеклянной глыбе дома - тут, там были серо-голубые,

непрозрачные клетки спущенных штор - клетки ритмичного тэйлоризованного

счастья. В седьмом этаже я нашел глазами клетку R-13: он уже опустил шторы.

Милая О... Милый R... В нем есть тоже (не знаю, почему "тоже" - но

пусть пишется, как пишется) - в нем есть тоже что-то, не совсем мне ясное.

И все-таки я, он и О - мы треугольник, пусть даже и неравнобедренный, а

все-таки треугольник. Мы, если говорить языком наших предков (быть может,

вам, планетные мои читатели, этот язык - понятней), мы - семья. И так

хорошо иногда хоть ненадолго отдохнуть, в простой, крепкий треугольник

замкнуть себя от всего, что...

Запись 9-я.

Конспект:

ЛИТУРГИЯ. ЯМБЫ И ХОРЕЙ. ЧУГУННАЯ РУКА

Торжественный, светлый день. В такой день забываешь о своих слабостях,


Страницы: 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32 

Скачать полный текст (311 Кб)
Перейти на страницу автора


Главная / Стихи / Проза / Биографии       Современные авторы - на серверах Стихи.ру и Проза.ру

Rambler's Top100
Rambler's Top100
© Литературный клуб. Все произведения, опубликованные на этом сервере, перешли в общественное достояние. Срок охраны авторских прав на них закончился и теперь они могут свободно копироваться в Интернете. Информация о сервере и контактные данные.